Всё-таки выдворить мальчишек смогла только мадам Томсон, отсутствовавшая из больничного крыла весь день и вернувшаяся только когда на небе показалась луна. В отличие от молодой, старая ведьма не поддалась на предложение попить чай и выставила Джима, Сириуса и Питера за порог. После лично провела диагностику пациентов, удовлетворённо крякнула и заявила, что выпишет обоих назавтра к обеду — у Дейдары ещё не долечилась трещина в ребре, а рожа Лестрейнджа по-прежнему больше походила на карту пересечённой местности.
Того данное обстоятельство словно бы не волновало. Более того, когда мадам Томсон накладывала перед сном на его раны мазь, слизеринец пристал к ней с просьбой:
— Мадам Томсон, а можете оставить мне один шрам? Например, вот этот, — он ткнул пальцем в бровь, которую прочертил глубокий след, чудом не доставший до глаза. Его Лестрейндж обнаружил за обедом, когда пристально разглядывал своё отражение в выпуклой стороне ложки, и явно влюбился.
— Сбрендил? Что ж я, позволю такую мордашку портить? — старуха улыбнулась и потрепала парня за подбородок. Дейдара беззвучно заржал за её спиной, а Лестрейндж продолжил нудить:
— Зачем вы так обидно говорите — мордашка? Я вам что, первокурсник?..
— Все вы для меня первокурсники, — погрозила ему пальцем мадам Томсон и мазнула снадобьем по брови Лестрейнджа.
— Вот тут болит, — слизеринец указал на колено, и когда мадам Томсон отвлеклась, оперативно стёр мазь с любимого шрама рукавом больничной пижамы.
— Ах ты паразит!..
— Просто находчивый, — улыбнулся Лестрейндж. — Мадам Томсон, ну полно вам. Шрамы украшают мужчину.
— Полученные в бою, а не по дурости, — возразила мадам Томсон, но затем всплеснула руками. — Что ты поделаешь?.. Хорошо, паршивец, уговорил. Но чтоб об остальном лечении даже не пикал!
— Молчу! — пообещал Лестрейндж и правда смирно пролежал на кровати все оставшиеся процедуры.
Всё ещё ворча что-то о несносных детях, мадам Томсон удалилась в кабинет, погасив за собой свет в лазарете и наказав пациентам спать. Те покивали, но стоило им остаться одним, оба достали палочки и зажгли Люмос.
— Комиксы эти занимательные, надо признать, — вооружился новыми «Людьми Икс» Лестрейндж, после этого дня задолжавший Дейдаре двадцать восемь сиклей. — Вот, значит, откуда ты вдохновение черпал?
— Частично, — откликнулся подрывник, тоже листая комикс.
— У Эша от твоей задумки глаза горят, — сообщил Лестрейндж. — Когда мы обнаружили тайник, он только что в ладоши не хлопал.
— Что? — Дейдара даже оторвался от чтения. Этот парень — полный придурок или самоуверенный игрок? Приглядевшись, Дейдара поставил на первое. — Так стало быть, ты тоже работаешь в связке с Шелби?
— Само собой, — беспечно откликнулся слизеринец, переворачивая страницу.
— И как вам удалось выйти на меня?
— Я приказал своему домовому эльфу проследить за комнатой с тайником, — тут Лестрейндж поднял голову. Теперь его лицо исказилось не только из-за шрамов, но и от досады. — Бля.
Отложив комикс в сторону, он погасил Люмос на кончике палочки. Но прежде, чем слизеринец успел атаковать, Дейдара оказался рядом с ним и прижал руку с палочкой к кровати. Пальцы в привычном движении сомкнулись на чужом горле.
— Я не дам править мне воспоминания, мм, — прошипел Дейдара, ловя взгляд Лестрейнджа. Тот засопел и попытался ударить его кулаком по рёбрам, но Дейдара вовремя увернулся и отскочил в сторону, крепко сжимая палочку слизеринца.
Лестрейндж поднялся с кровати. Высокий, с исполосованным лицом и жёстким блеском в глазах, в лунном свете этот парень казался опасным.
— Отдай мою палочку, Поттер.
— Без неё ничего не можешь? — вскинул бровь Дейдара, поигрывая оружием врага.
Без единого слова Лестрейндж напал. Пропустив мимо себя, Дейдара от души лягнул его в колено, но в последний момент слизеринец успел убрать ногу. Зарычав, он бросился на Дейдару, замахнулся правой рукой — и коротко ударил слева. Дейдара заблокировал, оскалился и вывернул захваченную руку. Лестрейндж выругался сквозь стиснутые зубы, но тут же ударил, и Дейдара отпустил его, отступая назад, стуча по каменным плитам пола босыми ногами.
Из кабинета донёсся шорох, и парни одновременно замерли, прислушиваясь. К счастью, всё стихло, и они вновь посмотрели друг на друга.
— Сдавайся, Басти, тебе не выиграть у меня, — насмешливо бросил Дейдара.
— Не смей сокращать моё имя! — рявкнул Лестрейндж. От его новой атаки Дейдара без труда отмахнулся… И застыл в жутком осознании.
Он поступает сейчас в точности так же, как с ним самим поступил Учиха Итачи.
«Разве я — такой же, как он?» — похолодел Дейдара. Он вспомнил ледяной взгляд, безразличное пренебрежение Учихи…
И протянул Лестрейнджу его волшебную палочку.
— Хватит, Рабастан. Не трогай мои воспоминания, и я не стану выбивать из тебя остаток дури.
— Думаешь, меня так легко испугать? — Лестрейндж смотрел недоверчиво, но палочку из его рук забрал, буквально вырвал и отшатнулся назад, опасаясь подвоха.
— Не думаю, — честно признался Дейдара. — Если тебя моя манера полёта и таран трибуны не испугали, то угроза увечий не сможет и подавно. Но давай повременим с полноценной дракой до разговора с твоими приятелями.
— С моими?.. — опешил Рабастан. — При чём здесь Эш и Лиам?
Дейдара усмехнулся.
— Мне начинает казаться, что мы можем до чего-нибудь договориться, мм.
***
Расставаясь с Лестрейнджем на следующий день, Дейдара вполне дружелюбно попросил его передать Шелби предложение встретиться перед отбоем в классе с тайником. Всё ещё настороженный сменившейся так внезапно манерой поведения Дейдары, Рабастан, однако, показал ему большой палец, и парни разошлись каждый в свою сторону.
По расписанию у Дейдары стояло зельеварение, но сперва подрывник, пообедавший в больничном крыле, забежал в спальню за вещами. Там-то его и ждала красивая полярная сова Снежинка, принадлежавшая маме. В клюве сова сжимала скрученную в трубочку записку, которую Дейдара поспешил забрать.
Сынок, как ты себя чувствуешь? Джеймс написал нам о том, что случилось на матче и заверил, что целители сделали всё необходимое, но я безумно волнуюсь. Пожалуйста, отпишись как можно скорее! С любовью, мама.
Дейдара мгновенно схватился за перо. Сметя на пол разный хлам с подоконника, он водрузил на него пергамент, чернильницу и быстро написал:
Я в полном порядке, мама, собираюсь на уроки. Что бы Джим ни написал, не верь и половине: ты знаешь, брат любит выдумывать. Если захочешь, позже я могу рассказать побольше о матче, но пока мне надо бежать, профессор Слизнорт не в восторге, когда опаздывают. Люблю тебя, Дэвид.
— Держи, — он сунул записку Снежинке и выпустил сову в окно.
Ещё несколько минут Дейдара просто стоял, подставив лицо прохладному ветру середины октября. Бесследно залеченные магией переломы остались блеклым отзвуком факта — но не полёт над полем, безумная гонка на пределе скорости метлы. От мысли о ней сердце вспыхнуло и забилось быстрее, как некогда билось в предвкушении боя.
Как стоит это расценивать? Как блажь? Рефлексы? Нечто, сулящее перспективы?..
В первую очередь Дейдаре пришлось вновь признаться себе самому, что жажда обрести товарищей не покинула его за годы, переживя все разочарования в сверстниках этого мира и особенно Джиме. Нет, разумеется, Джеймс есть и останется братом, тем, за кого Дейдара порвёт — но их сходства всё сильней размывались, а на смену им приходили различия. Дейдара с годами лучше контролировал себя, становился всё прагматичней и отходил в тень. В противовес ему, Джим требовал к себе внимания, любил находиться в его центре, хорохорился, искал одобрения людей. Дейдаре же на одобрение было плевать. Он просто хотел быть окружён теми, кто с ним на одной волне.
— С товарищами всегда так: кто не на волне, тот под волной, — изрёк как-то Кисаме, кладезь житейской мудрости и мастер убийственных техник с использованием воды.
«Лестрейндж и Шелби — на одной волне со мной?» — прислушался к интуиции Дейдара. Та говорила: возможно. Это определённо давало повод попробовать пойти на контакт.