Приближалось Рождество, но вместе с ним и триместровые контрольные. Среди них Хинату пугала лишь трансфигурация. Эта сложная наука не давалась Хинате с самого начала, и в новом году ситуация только ухудшилась. «Грязнокровкам не осилить», — хмыкал Уолтер Эйвери. «Тебе не хватает воображения», — подзуживал Дейдара, идеально справлявшийся с любой практической задачей (чего не скажешь об эссе, за которые парень редко получал выше «Удовлетворительно»). И вот к Рождеству, когда большая часть класса без труда превращала червей в деревянные бруски, древесных жуков в коробки, а некоторые даже мышек в бокалы, Хината всё ещё сражалась с червяками.
Профессор МакГонагалл, заметив её отставание, старалась понять причину.
— Как у вас с заклинаниями, мисс Бенсон? — как-то ещё в октябре задержала она девушку после урока.
— Профессор Флитвик никогда не жаловался, — опустила глаза Хината, чувствуя себя жалкой неумёхой. — Я не добиваюсь результата с первого раза, но новые чары осваиваю наравне со всеми.
— А как у вас с формулами? Ну-ка, попробуйте произнести при мне ту, которую мы отрабатывали сегодня.
Хината покладисто произнесла выученную наизусть формулу для преобразования паука в перо. Профессор прислушивалась очень внимательно.
— У вас хорошо поставлен голос, и я не слышу проблем с ударением, — вынесла она вердикт. — Однако вы произносите как будто бы неуверенно. Потренируйтесь говорить более твёрдо.
— Хорошо, спасибо, — согласилась Хината и честно упражнялась всю неделю, но на следующем занятии у неё опять не вышло ничего путного. Червяк, которого она истязала, покрылся тонкой деревянной корочкой, но и только.
— Возможно, дело в визуализации, — задумчиво проговорила профессор МакГонагалл, вновь задержав её. — В отличие от базовых чар — мы сейчас не касаемся невербальной магии, разумеется, — в трансфигурации магии придаётся форма не только при помощи слов и взмаха палочкой, но и мыслью. Вы чётко представляете себе, что имеете и что хотите получить?
— Мне несколько сложно визуализировать превращение червяка в брусок, профессор, — призналась Хината. Пожалуй, она попросту не понимала смысла данного действия, но не говорить же о таком учителю. Ещё девушке было однозначно жалко червяка.
— Тогда вот вам дополнительная литература, — профессор МакГонагалл черкнула на пергаменте названия двух книг. — Попробуйте следовать советам из них.
— Я постараюсь, профессор, — пообещала Хината и засела за чтение. К её жгучему разочарованию, несмотря на чёткое выполнение всех инструкций из книг к началу декабря дело почти не сдвинулось с мёртвой точки. Только деревянная короста на червяке стала плотнее, так что несчастное создание потеряло способность двигаться.
— А какая у вас палочка, мисс Бенсон? — спросила профессор МакГонагалл в следующий раз.
— Ивовая с волосом единорога, мэм, — с каждым уроком Хинате делалось всё более стыдно. На неё уже показывали пальцем одноклассники. Кто-то даже догадался прилепить на потрёпанный рюкзачок Хинаты бирку «Неумёха», причём не просто так, а чарами вечного приклеивания. Повреждённое место Хинате пришлось закрывать не подходящей по цвету заплаткой — иной у неё попросту не было.
— Как любит говаривать мой хороший знакомый Гарик Олливандер: «Кому суждена долгая дорога, быстрее будет с ивой», — заявил профессор Флитвик, привлечённый коллегой для помощи. Декан Когтеврана сидел на парте и по-мальчишески болтал в воздухе короткими ножками. — Если мне не изменяет память, это редко используемое для палочек дерево с яркой предрасположенностью к целительству. Также могу сказать, что раз ивовая палочка выбрала вас, вы не уверены в себе, мисс Бенсон, хотя и натренировались это скрывать.
— Что же мне делать, профессора? — понурившись, спросила Хината. Даже её палочка, похоже, не верила, что из девушки выйдет что-то толковое.
— В первую очередь — не прибедняться, моя дорогая, у вас всё замечательно выходит! — улыбнулся ей профессор Флитвик. — Вы прекрасно работаете в моём классе, ваши эссе образцовые! А что касается практической составляющей, вам нужно больше верить в себя и в то, что всё это, — он играючи превратил домашние работы учеников на столе МакГонагалл в щебечущих птичек, — вам более чем по силам.
— Филиус! — возмутилась профессор трансфигурации и взмахом руки вернула ученические сочинения в прежний вид. — Что ж, если всё так, как говорит профессор Флитвик, касательно предрасположенностей вашей палочки, мисс Бенсон, к сожалению, вам в самом деле придётся решать проблему самой. Нет заклинания для повышения самооценки.
— Вот не согласен, Минерва! — захихикал профессор Флитвик. — Освоение некоторых продвинутых чар ещё как её повышает!
Хината вздохнула. Всё в конечном итоге вернулось к её извечной проблеме: недостаточной вере в себя. Притупившаяся за годы, она не покинула девушку до конца.
— Я не знаю, что делать, — честно призналась Хината Итачи как-то во время совместных посиделок в укромном библиотечном углу. Такие, к сожалению, случались всё реже из-за занятости обоих шиноби.
Убрав чёлку за ухо, Итачи задумчиво посмотрел на Хинату.
— Я не понимаю, откуда у тебя комплекс неполноценности, — произнёс он и понизил голос до почти беззвучного шевеления губами: — Ты была химе одного из сильнейших кланов страны. Твой Бьякуган даже сейчас мощнее, чем у рядового Хьюга — я видел всяких за свою жизнь, поверь. Ты умна, образованна, знаешь, как держать себя в обществе. Что не так?
— Хотела бы я знать, — вздохнула Хината, не сумев открыться и рассказать Итачи о том, каким ничтожеством чувствовала себя всю жизнь. Ему, истинному гению, не понять. Зачем же уничтожать веру товарища в неё?
Итачи не мог помочь ей с проблемой, и Хината боролась сама. В любой подходящий момент она медитировала, старясь привести в покой разум, но это было непросто — школа бурлила, школа жила, и каждую минуту что-то требовало внимания: то меняющие положение лестницы по пути в очередной класс, то домашние задания, то устроившие кутерьму поблизости Джеймс и Сириус. Что удивительно, Дейдара к ним присоединялся всё реже, а если оказывался поблизости во время очередной проделки неразлучных друзей (когда те заколдовывали доспехи в коридорах распевать магловские песни, или портили идеальные укладки старшекурсниц, или приклеивали чарами ботинки слизеринцев к полу), то чаще попросту закатывал глаза и проходил мимо. «Перебесятся», — читалось в его насмешливом серо-голубом взгляде, после чего Дейдара уделял внимание более важным делам. Теперь его постоянно можно было увидеть разговаривающим со старшекурсниками с других факультетов, и многих это по меньшей мере удивляло. А кого-то, кажется, восторгало.
— Дэвид такой серьёзный, — вздыхала Мэри в спальне второкурсниц. — Не только прекрасный охотник, но ещё и талантливый, и умный!..
— Хитрый жук, — качала головой Гестия. — Вечно крутится со слизеринцами. Я таким дружбам не доверяю ни на кнат.
— Что плохого в дружбе со слизеринцем? — мгновенно вспыхивала Лили.
— Мои родители говорят, слизеринцы думают только о том, как бы извлечь из всего и всех выгоду, — с видом знатока отвечала Гестия. — А они прожили в магическом мире всю жизнь — уж знают!
— Глупо грести всех под одну гребёнку! — заявляла Лили и подолгу сердилась.
Они часто ссорились в последнее время, а Хината старалась девочек помирить. По большей части ей это удавалось, но мир был недолговечным, вооружённым. В спорах к Гестии обычно примыкала Мэри, которой доставалось много насмешек от слизеринки Гекаты Паркинсон, а вот Хината пыталась хранить нейтралитет. За что Лили порой дулась уже на неё.
— Почему ты не защищаешь свою дружбу с Майклом? — требовала она. — И то, что у вас там с Мальсибером.
— Потому что не вижу смысла доказывать свою правоту. Каждый имеет право на собственное мнение, — говорила Хината, напрочь игнорируя подтекст — Лили хотелось узнать, что именно у её подруги со слизеринцем. Если уж на то пошло, самой Хинате было любопытно, что у Лили с Дейдарой, который иначе как «солнце» к ней не обращался, но ей хватало такта не спрашивать.