— Эй, девчонки, — на освобождённое Марлин место передвинулся Джеймс и, наклонившись над столом, заговорил заговорщицким тоном. За оживлёнными разговорами гриффиндорцев и когтевранцев за соседним столом его было едва слышно. — Мы хотим отпраздновать окончание триместра — вы с нами?
— Что-что ты говоришь, Джеймс? — захлопав глазами, повернулась к нему Мэри, отвлёкшись от подмигивания Нику.
— Это насчёт домашки по зельям, — легко соврал Джеймс, а когда Мэри отвернулась, вновь обратился к Хинате и Лили: — Ну так что?
— Что вы задумали? — прищурилась Лили, пусть и не в конфликте с Джеймсом на данный момент, по-прежнему ему не доверявшая.
— Вы не хотите это пропустить, — Джеймс до того очаровательно улыбнулся, что Лили растеряла львиную долю подозрительности. В поисках совета она повернулась к Хинате.
А та неподдельно задумалась. Авантюры Джеймса редко попадали в рамки школьных правил, и примерным студенткам ввязываться в одну из них явно не стоило. В то же время Лили пылала отрицаемым самой же осторожным любопытством, ну а сама Хината…
На ум пришли давние слова отца:
— Чтобы склонить чашу весов, на неё нужно поместить вес. Если дополнительного груза нет, весы останутся в прежнем положении.
И пусть говорил он это, имея в виду политическую ситуацию в мире (в те времена Хината была ещё полноправной наследницей клана и его надеждой, поэтому отец часто уделял ей время, посвящал в тонкости политики), постулат казался применимым и теперь. Внимание профессора Дамблдора застыло в стазисе на ней. Чтобы изменить его фокус, Хината должна что-то предпринять. Просто вести себя нормально недостаточно.
— Кого ты ещё позвал? — тихо спросила она мальчика.
— Сириуса и Хвоста, — отрапортовал Джеймс и бросил быстрый взгляд на преподавательский стол, где царила своя атмосфера, не менее, однако, радостная и расслабленная, чем среди учеников. Не только студенты радовались каникулам.
— А как же Дэвид? — удивилась Лили и заозиралась по сторонам. Хината тоже посмотрела, но обнаружить светлый хвост подрывника ей удалось только за слизеринским столом. Не обращая внимания на раздражённые взгляды змей, Дейдара переговаривался с Рабастаном Лестрейнджем, вызывая периодические взрывы смеха последнего и спокойные улыбки сидевшего рядом Эшли Шелби. Поискав взглядом Итачи, Хината нашла его поглощённым мыслями. А ещё она уловила взгляд Северуса на подрывника — злой, завистливый и полный едва ли не ненависти. От силы его чувств по спине Хинаты пробежали мурашки.
— Дэвид, наверное, будет с этими тусоваться, — насупившись, проворчал Джим, но тут же вновь затянул: — Соглашайтесь, вы не пожалеете!
Хината спокойно улыбнулась. Затея Джеймса, в чём бы она ни заключалась, могла послужить её собственным задачам.
— Ну ладно, уговорил, — чуя поддержку Хинаты, согласилась Лили.
— Тогда встретимся после отбоя в потайном ходе за гобеленом за коридор до Полной Дамы, — Джеймс поднёс кулак ко рту и издал шипящий звук, как от помех в рации. — Как поняли, приём?
— Не прекратишь вести себя, как придурок, отменим миссию, — хмыкнула Лили, и Джеймс, сняв невидимую шляпу, отъехал по скамье обратно к Сириусу и Питеру, тут же сблизил с ними головы и заперешёптывался. — Придурошный он, — проговорила Лили.
— У него доброе сердце, — отозвалась Хината; после знакомства с тараканами разных шиноби она правда считала, что это — главное. Придурошный, не придурошный — дело сугубо субъективное. — Скажи, у Северуса что-то случилось?
Лили моментально посерьёзнела.
— Он не хочет ехать домой, но и не поехать не может, — она сместилась, стараясь в просветах между учениками разглядеть друга. — Почему спрашиваешь?
— Просто так, — отозвалась Хината, не желая делиться с Лили наблюдениями. Скорее всего, Северус просто завидует Дейдаре, его популярности, семье и друзьям. Вот только его взгляд… Хината бы сказала, что у доброго человека такого быть не может.
Оставшееся от пира время они говорили о сущей ерунде, а затем, когда все доели десерт, профессор Дамблдор с улыбкой разогнал студентов по спальням. Добравшись до своей, Хината переоделась в пижаму и села на кровать, не без грусти наблюдая за сборами соседок по комнате.
— Как бы запихнуть?.. — бормотала Лили, силясь всунуть ещё и халат с тапочками в едва закрывающийся чемодан.
— Зачем тебе это всё? — удивилась Гестия, домой собравшаяся ехать с одной сумкой.
— Но я же не знаю, что мне за три недели понадобится! — округлила глаза Лили и, на время отложив тапочки, стала загибать пальцы: — Я из дома всю одежду сюда забрала, так что носить мне нечего. Обувь тоже вся здесь, особенно зимняя. А ещё мне же нужно будет делать домашки — как я их выполню без книг и конспектов? А писать я чем и на чём буду — не ручкой же в тетрадке! Вот и получается, что…
Вполуха слушая её бодрую трескотню, Хината повернулась к застывшей у зеркала Мэри.
— Мэри, что такое?
— Скажите, девочки, я что, жирная? — понуро спросила Мэри.
— Нет! — хором ответили все три, хотя по понятиям Хинаты девочке не помешало бы сбросить полдюжины килограммов.
— Или я страшная?
— Нет!
— А может, у меня с волосами что-то не так?.. — Мэри оттянула за кончик длинную завитую прядь и уныло отпустила.
— Ну что ты такое говоришь? — подойдя к ней, Лили обняла Мэри за плечи. — Ты красавица!
— Тогда почему он меня не замечает?! — воскликнула Мэри, приложив тыльную сторону ладони ко лбу. При этом она всё ещё рассматривала себя в зеркале.
— Кто? — спросила Лили, судя по кислому виду уже и не радостная, что пришла на помощь. Хината внимательно слушала, но не встревала. Гестия же и вовсе вернулась к складыванию вещей в сумку.
— Ник, — ответила с придыханием Мэри. — Он совершенно меня не замечает!
— Ну, он же на четвёртом курсе, а ты на втором… — пробормотала Лили.
— И что?! Любви все возрасты покорны!
— Почему ты решила, что это любовь? — вырвалось у Хинаты.
Мэри медленно повернулась к ней, расправив плечи.
— Ты-то что про любовь знаешь, Бенсон?
— Может статься, больше тебя, — негромко, но твёрдо ответила Хината. Всё-таки за свою любовь она сражалась всю жизнь. За неё она умерла.
Мэри наморщила носик.
— Что, охмурила двух слизеринцев — и думаешь, что самая умная?
Вместо ответа Хината молча задёрнула полог и забралась под одеяло — не видела смысла участвовать в бессмысленном споре. В отличие от неё, Лили поддалась эмоциям и встала на защиту подруги (хотя той это, как и обычно, не требовалось), и следующие десять минут Хината слушала их с Мэри крики и взаимные обвинения. В конце концов спорщицы, недовольно сопя, разошлись по кроватям, кто-то погасил свет, и спальня окунулась в благословенную тишину.
Лёжа под одеялом без сна, Хината размышляла, что нельзя не понять Дейдару, променявшего общество Джеймса, Сириуса и Питера на компанию старшекурсников. В общей сложности Хинате уже тридцать лет — и как же нелегко отыгрывать тринадцатилетнюю! «Ну ничего, ещё пара лет…» — успокаивала себя Хината, но затем вспоминала, что на смену беззаботному детству к её одноклассникам вскоре придёт пора бушующих гормонов. И если уже сейчас в классе столько конфликтов — что-то начнётся курсу к четвертому?..
Под аккомпанемент размеренного дыхания второкурсниц с тихим шорохом повернулась дверная ручка. Хината насторожилась, села и прислушалась — крутанулась на петлях дверь, впуская в комнату ночного гостя, затем вновь повернулась, вставая на место, и по дощатому полу, укрытому ковром, глухо застучали чьи-то пятки. Ещё пять секунд — и полог отодвинулся, а на кровать Хинаты скользнула мелкая тень.
— Марлин! — полушёпотом возмутилась Хината, которой первокурсница едва не приземлилась на ногу.
— Я не могла заснуть, не показав тебе, — заявила Марлин и завозилась. Дотянувшись до палочки, Хината зажгла Люмос, и в его свете девочка принялась выворачивать карманы халата. — Да где же оно?.. Прости, я тут немного помусорю, но потом уберу, честно!