— Чистота бинта — одна из положенных ему основополагающих характеристик, — чуть дёрнула бровями Хината, не понимая, как можно не подумать о таком.
— Вот видите, вы зрите в корень, и для вас это очевидно, — приподнял уголки губ директор. — Что делает вас куда более полезной при помощи раненым, чем меня.
Хината вздрогнула, ожидая, что теперь он спросит о том, откуда у неё глубокие познания в требованиях к структуре бинта. Но директор, вопреки опасениям девушки, молчал — только продолжал смотреть на неё с интересом. Избегая встречаться с ним взглядом, Хината попробовала улыбнуться.
— Стало быть, чтобы больше не отставать в классе профессора МакГонагалл, мне нужно раскладывать каждое превращение на составные части?
— До тех пор, пока ваш разум не привыкнет и не начнёт выполнять эту работу механически на фоне — всенепременно, — кивнул Дамблдор. — Однако всё ещё существует вторая часть проблемы, которую вы метко упомянули, — он откинулся на спинку кресла и свёл вместе кончики пальцев. — Профессор МакГонагалл сказала мне, что по-настоящему серьёзные проблемы с её предметом у вас начались в этом году с переходом к превращению живых существ. Для вас это некое внутреннее ограничение?
— Пожалуй, — Хината вздохнула и добавила честно: — Когда вокруг столько неодушевлённых объектов, я просто не вижу смысла в трансфигурации живого существа, в предмет уж точно.
— Вам жаль их?
— Да, — Хината снова вздохнула, рассматривая свою волшебную палочку. В клане её жалость попрекалась — что скажет профессор Дамблдор?
— Это, опять же, делает вам честь, Хлоя, — Хината удивлённо посмотрела на него, вовсе не ожидала подобной реакции. — Я попрошу Минерву отнестись с пониманием к вашей особенности, — Хината всё ещё поражённо моргала, и Дамблдор улыбнулся. — Но всё же до конца каникул постарайтесь отыскать для себя превращения живого в неживое, которые ваш моральный кодекс способен принять, и потренируйтесь в них, чтобы в новом триместре не столь сильно отставать от класса.
— Я… я буду тренироваться, профессор! — горячо пообещала Хината, захлёстнутая волной тепла к учителю, который не упрекал её, а, наоборот, поддерживал.
— Я ничуть в вас не сомневаюсь, моя девочка, — Дамблдор встал, и Хината тоже поднялась, прихватив рюкзак и всё ещё пребывавшее в состоянии бинта перо. — Желаю вам успехов.
— Большое спасибо за помощь, профессор, — искренне улыбнулась ему Хината. В её жизни редко бывали подобные моменты, но в этот самый Хината чувствовала себя так, словно способна горы свернуть одним лишь желанием.
Директор благосклонно кивнул.
— В Хогвартсе тот, кто нуждается в помощи, всегда получит её. Запомните это, Хлоя.
========== Глава 29. Лабиринты разума ==========
Как и Хината, эти каникулы Итачи решил использовать для заполнения важного пробела в знаниях. Пришла пора сделать следующий шаг к разгадке тайны его семьи этого мира — шаг, который Итачи откладывал уже несколько месяцев по одной весьма важной причине.
Летнее расследование привело к необходимости выяснить, в каком банке его «родители» имели счёт. Сделать это с учётом пропажи записей из риелторской конторы, через которую они продали дом, можно лишь одним путём — тщательной проверкой воспоминаний из того времени, когда Итачи ещё жил с четой Грейсон. За почти шесть лет в их доме ему наверняка на глаза попадались письма из банка или чеки.
Вот только если подобные воспоминания и имеются, то хранятся они весьма глубоко. Поверхностное сканирование памяти и медитации ничего не дали, и Итачи пришлось согласиться с очевидным: ему предстоит полноценно погрузиться в свой внутренний мир и попробовать найти необходимое путём банального перелопачивания воспоминаний. Это долго, энергозатратно, нудно — а кроме того, небезопасно. Слишком от многого в своём внутреннем мире Итачи пытался отрешиться в последние годы.
Однако он принял решение и не собирался от него отступать. Сколько по времени займёт сам процесс, Итачи доподлинно не знал: он мог длиться как час, так и несколько дней, в зависимости от того, насколько глубоко придётся копать. С учётом относительно небольшого периода жизни для изучения — пять лет это всё-таки не пятьдесят, — Итачи рассчитывал справиться к утру, максимум к полудню следующего дня. Поэтому он, вопреки обыкновению есть понемногу, в тот день налегал на еду, запасаясь энергией.
Они не пересеклись на завтраке и обеде, поэтому во время ужина Итачи со своего места за слизеринским столом взглядом выискивал Хинату в жидкой толпе школьников. Говоря начистоту, он переживал из-за того, с каким чуточку маниакальным остервенением Хината взялась за решение своих сложностей с трансфигурацией. Тем более тревожило то, что Хината отказалась от помощи: прежде она выказывала исключительно радость, когда Итачи предлагал позаниматься вместе.
Причин подобных изменений в девушке Итачи не видел. Разве только одну…
Всё чаще он гадал, насколько сильное влияние на Хинату Дейдара успел установить с начала их сотрудничества. В прошлом Дейдара никогда не был замечен Итачи в психологических играх — скорее уж сам становился их жертвой. Мог ли научиться на опыте и теперь начать играть с другими? Всё-таки его напарником несколько лет был Сасори, человек, которого Итачи считал — если не по боевой мощи, то по силе ума и хитрости точно — одним из самых опасных нукенинов из всех, с кем его сталкивала жизнь. Как много Дейдара перенял от напарника? Попробует ли использовать что-то из приобретённых навыков на Хинате? Итачи лишь утвердился в своём решении заняться подрывником, когда каникулы закончатся.
Тем временем в зале появился профессор Дамблдор. Опустившись на своё кресло-трон, он быстро вовлёкся в оживлённый диалог с профессором МакГонагалл и в целом выглядел крайне довольным.
Вот ещё одна непонятная величина в довольно размеренной жизни Итачи и Хинаты в Хогвартсе. На поверхности директор школы — мудрый и слегка чудаковатый волшебник, имеющий привычку носить броские мантии и загадочно сверкать глазами. Под оболочкой крылся как минимум человек, одолевший в бою Тёмного диктатора, который сумел подчинить себе половину Европы. О том сражении написано немало книг, но Итачи нашёл в библиотеке сборник воспоминаний современников о диктатуре и падении Гриндевальда. Среди них имелись описания сражения Гриндевальда и Дамблдора представителями обеих враждовавших сторон. Проанализировав их, отметя эмоциональную составляющую, Итачи остался с сухим набором фактов: битва была долгой, масштабной, кровавой. Против Тёмной магии врага, превосходящей что-либо виденное волшебниками за последнюю пару столетий, Дамблдор использовал экономные, умные ходы, в большинстве своём — трансфигурацию, на которой специализировался с юности. Именно ум помог ему победить.
Итачи хорошо представлял, какое применение великий стратегический ум мог найти в мирное время.
На удивление, в глубине души под слоем настороженности, постоянных наблюдений и оглядки на действия других Итачи чувствовал едва ли не счастье. Только попав в этот мир, он не мог найти своё в нём место: всю жизнь прожив шиноби, отступником, двойным агентом, преследовавшим свои цели, имевшим далекоидущие планы в самых разных областях, в демилитаризованной атмосфере Итачи едва не впал в глубокую депрессию, характерную для Учих в подобных условиях. К счастью, после начала экспериментов с чакрой «родители» отдали его в приют, где он повстречал Хинату и Дейдару — осколки кровавой, но такой нужной родины. Однако затем жизнь вновь вошла в мирное русло, и до недавнего времени магический мир даже не пытался предложить Итачи альтернативу. Всё-таки права была Распределяющая Шляпа, знания как таковые никогда не интересовали Итачи — ему нужно видеть реальную возможность для их применения.