Как-то вечером к нам пришел взбудораженный и растрепанный дядя Марик. "Я должен с тобой посоветоваться", - сказал он моему мужу. (Я всегда говорила, что под сказанным дядей Мариком может подписаться мой муж - и наоборот.) Оказалось, что баба Дора в категорической форме требует немедленного возвращения на землю обетованную.
- Я не могу с ней спорить, - сказал дядя Марик тоном отчаявшегося человека.
- И я вас понимаю, - откликнулся мой муж тоном Жванецкого.
- Что же мне делать? - беспомощно развел руками дядя Марик. В каждой руке было по паспорту бабы Доры.
Действительно, ситуация складывалась забавная.
Согласно литовскому паспорту заслуженный доктор нашего города Дора Романовна уехала в гости в Израиль, погостила там, вылетела оттуда туманным осенним утром - и растворилась в пространстве.
Согласно израильскому паспорту баба Дора вообще никуда из Израиля не выезжала.
Возвращаться в Израиль по литовскому паспорту рискованно - и не только потому, что литовская сторона заинтересуется, каким, собственно, образом здесь материализовалась эта путешественница. Чтобы выехать в Израиль по литовскому паспорту, в те времена нужна была израильская виза. Израильская сторона при выдаче визы всегда может заглянуть в компьютер и с удивлением обнаружить, что виза гражданке не положена и не нужна, так как гражданка вполне своя, израильская. Это, в свою очередь, может повлечь длительные объяснения с властями.
По израильскому паспорту, на который виза не нужна, ехать тоже нельзя - тогда, опять-таки, придется долго объяснять, почему период абсорбции гражданка провела на альтернативной родине, не оповещая об этом соответствующие органы государства Израиль.
Мой муж ненадолго задумался. Через минуту он с видом Архимеда радостно выкрикнул:
- Эврика! Надо отправлять ее через третью страну, с которой и у нас, и у Израиля безвизовый режим!
Они с дядей Мариком развернули карту мира и стали судорожно ее изучать. Через полчаса метаний по карте они стукнулись лбами и посмотрели друг на друга - молча и озадаченно. Ближайшей подходящей страной была Австралия...
Тут я должна отвлечься и рассказать совсем другую историю, историю тети Маши.
Тетя Маша работала детской участковой медсестрой. Я не встречала другой женщины, к которой бы больше подходили слова "сестра милосердия". У тети Маши дар человеколюбия. С раннего утра до поздней ночи она бегала по участку, посещая больных, навещая выздоравливающих, сводя мамаш, у которых не было молока, с мамашами, которые молоком заливались, делая уколы, утешая, предупреждая... Если что-то "выбрасывали" в магазине - звонила или прибегала запыхавшаяся тетя Маша и тянула меня за собой, рассказывая, что заняла для меня очередь со вчерашнего дня.
Дочь тети Маши Эмма в ранней молодости была хороша собой и своенравна, как необъезженная скаковая лошадь. Тетя Маша активно решала стратегический вопрос: где взять для повзрослевшей дочери хорошего мальчика из приличной еврейской семьи. Проблема заключалась в том, что такому мальчику, как правило, нужна жена-нянька. А Эмма категорически не хотела быть нянькой. Многочисленные претенденты отметались в достаточно резкой форме.
Тут как раз началась новая волна отъездов, и воодушевленная тетя Маша засобиралась в Израиль, где, теоретически, в силу исторических причин, мужчины должны быть сильными и самостоятельными. Когда вещи были собраны, квартира практически продана, а билеты - куплены, Эмма привела домой курсанта, выпускника военного училища, и заявила, что выходит замуж и уезжает с мужем по распределению на "точку" в Казахстан. Это был удар.
Тетя Маша рыдала, Эмма была непреклонна и тверда в своем решении. Она не желала ехать с родителями. Тетя Маша хотела остаться - но оставаться было негде: ни квартиры, ни работы, и все пожитки - в контейнерах, по дороге в Израиль.
Несмотря на создавшуюся напряженную ситуацию и на то, что до отъезда тети Маши в Израиль оставалось недели две, а до отбытия Эммы с мужем на место предписания - и того меньше, свадьбу отметили как положено - в ресторане, пригласив всех знакомых. Первый тост произнесла ближайшая подруга тети Маши, женщина серьезная, с обостренным чувством ответственности момента.
- Эмма, - сказала она, обращаясь к новобрачной, - Эмма, ты стала несчастьем всей семьи!..
Так они и разъехались в разные стороны: тетя Маша - на историческую родину, а несчастье всей семьи - служить Советскому Союзу. Последнее, что успела тетя Маша перед отъездом - отправить вслед любимому до боли чаду один из приготовленных к отъезду контейнеров с мебелью.