Когда-нибудь, думал юноша, я уберу из своей программы гипнозанятие. Он начинал понимать, что гипноз приводил к блокированию его мозга от различной информации, снижая его восприимчивость. В самом корабле таилось нечто необъяснимое, и это позволяло предположить, что в нем имеется значительно больше, чем…
— Привет, Абель, ты какой-то сосредоточенный, — сказал доктор Френсис, садясь рядом. — О чем думаешь?
— Вообще-то я просчитывал одну версию, — быстро заговорил юноша. — Судите сами: каждый обитатель Станции нуждается в день в трех фунтах пищевых продуктов, или примерно в полутонне в год. Значит, весь запас, даже без всякого резерва на первое время после посадки корабля, составит примерно восемьсот тонн. Нетрудно подсчитать, что на корабле должно находиться одного продовольствия не меньше тысячи пятисот тонн. Это весомый груз.
— Только на первый взгляд, Абель. Наша Станция — лишь малая часть звездолета. Основные реакторы, резервы топлива, содержимое складов весят в целом не меньше тридцати тысяч тонн. Это и создает силу притяжения, которая удерживает нас на поверхности Станции.
Абель отрицательно покачал головой.
— Тут что-то не то, доктор! Притяжение, которое мы испытываем, должно вызываться влиянием гравитации звездных скоплений. Если это не так, то масса корабля должна составлять что-то около 6 х 10!20 тонн.
Доктор с интересом смотрел на Абеля, понимая, что юноша загнал его в тупик. Масса, которую назвал Абель, приближалась к массе Земли.
— Это очень нелегко рассчитать, мальчик. Я рекомендовал бы тебе не задумываться над такими вопросами. Зачем отбивать хлеб у капитана Петерса?
— Я и не собираюсь залезать в сферу звездной механики, — успокоил врача Абель. — Это просто небольшая тренировка в расчетах. Вы не думаете, доктор, что для этого можно было бы пойти даже на отступление от инструкции. Возьмем, к примеру, проблему длительной изоляции. Что если искусственно повлиять на маленькую группу людей, скажем, отделить их от всего остального экипажа, и психически вынудить к тому, чтобы они считали, что вновь очутились на Земле. Это был бы чрезвычайно интересный эксперимент, доктор.
* * *Дожидаясь в зале заседаний, когда же генерал Шорт завершит свое нелегкое сообщение, Френсис еще и еще раз вспоминал внезапное предложение Абеля; он размышлял о том, как бы этот юноша, с его восторженным оптимизмом, реагировал на сосредоточенные и чинные лица собравшихся.
— …Я, как и все вы, господа, сожалею о том, что эксперимент обречен, но таково решение Департамента Космических Исследований, и мы не можем его оспаривать. Конечно, перед нами стоит трудная задача. Нам придется продвигаться поэтапно, с тем чтобы экипаж постепенно свыкся с мыслью, что через какое-то время их ожидает мягкое парашютирование на Землю. — Генерал Шорт был крепким, энергичным человеком, лет пятидесяти, со скульптурными чертами лица и добрыми глазами. Он повернулся к доктору Кершу, отвечавшему за вопросы выживаемости и здоровья обитателей Станции. — Из ваших пояснений, доктор, вытекает, что времени, которое нам отведено, может катастрофически не хватить. Видимо, и этот Абель способен задать нам перцу…
Керш улыбнулся.
— Да, я слышал его разговор с доктором Френсисом. Он предложил провести эксперимент с небольшой группой членов экипажа для проверки их выживаемости в условиях изоляции, это же надо придумать! Он предполагает, что экипаж звездолета в составе двух человек может провести не меньше двух лет до того момента, как они начнут испытывать неприязнь друг к другу.
Капитан Сэнджер, руководитель группы механиков, дополнил:
— Мало того, он попробовал избежать гипнообучения. Вложил в наушники прослойки из пенопласта, которые блокируют девять десятых ультразвука. Мы столкнулись с этим, когда лента энцефалографа перестала реагировать на альфа-волны. Сначала мы решили, что поврежден кабель, но, прибегнув к монитору, увидели, что глаза парня не закрыты. Он просто думал о чем-то своем.