Я даже дышать перестал.
Ничего себе! У Матвея за пазухой настоящая рептилия!
Оказалось, что его старшая сестра с семьёй уехали в отпуск и отдали на хранение свою ящерицу. А он ходит по улицам и только мечтает кого-нибудь встретить, чтоб похвастаться.
– Моть, – стал упрашивать я, – дай мне её на один день? Я всю жизнь мечтал провести с ящерицей хоть один день. Я её с рук спускать не буду, буду беречь как сокровище. Чего хочешь проси, а?
Дома в копилке лежали деньги, которые мне подарили на день рождения, и я готов был отдать их все за агаму.
Матвей категорично замотал головой, что означало «Нет!».
– Знаешь, – не останавливался я, – я про этих ящериц всё знаю! Можешь мне доверять. Я даже ночью спать не буду, буду её сторожить.
Потом мы ещё поспорили, что с ним сделают его родители, если он вернётся без ящерицы, и вдруг у Матвея зазвонил телефон. Я сразу сообразил, что звонит его сестра, потому что он опять замотал головой, поглаживая голову агамы, только теперь это означало «Да!».
И тут Зайцев сказал в телефон:
– Аня, а можно я её другу на вечер дам? Он во всех рептилиях разбирается, ему очень надо, он в нашем классе настоящий учёный.
Я смотрел, как он улыбается во весь рот, и не верил глазам и ушам. Я – друг? И я – учёный?
– Сделаешь мне презентацию по окружайке? – предложил Матвей, когда выключил телефон. – У меня двойка стоит за прошлую контру. Надо исправлять. А сестра согласилась. Она меня любит. И агама совсем ручная, как обезьянка. Ей восемь лет, и она ещё никого не укусила.
Я не мог пошевелиться от радости. Да я миллион презентаций сделаю. Хоть и делать их не умею.
– Я её кормил сегодня сухими мотыльками, – объяснил Матвей, вытаскивая агаму из-под куртки. А я стоял наготове в своей распахнутой настежь куртке. Руки дрожали, пальцами я аккуратно взял ящерицу и переложил к себе. Она была тяжёлая и немного шершавая… – На ночь можешь листья салата дать или дольку помидора, – продолжал Зайцев. – Вообще она спокойная. Может час просидеть и не пошевелиться. И людей любит. Только утром принеси мне её перед школой. Она в террариуме живёт. И лампа у неё специальная там, понял?
Понял!
– Если б ты не был чокнутый до животных, я бы не дал. Но тебе доверяю, – добавил Матвей на прощание.
На меня свалилось настоящее чудо.
В наших окнах было темно, и я выдохнул с облегчением.
Агаме было восемь лет, и если она выжила за эти годы, то за один вечер ничего с ней не случится, подумал я.
– Лёва! Вам что, не задали ничего? – мама заглянула в комнату после ужина, но остановилась на пороге. – Что-то ты не зовёшь меня помочь. Даже странно.
– Мамуля, ну я же взрослею, умнею, сам учусь. Ты радуйся, что у тебя такой умный сын, – сказал я из-за стола, усыпанного кучей тетрадок и учебников, как можно спокойнее и доброжелательнее.
– И по русскому сам?
– Да там легкотня.
– И математику сам?
– Там всё просто, мам. Иди отдыхай. Кино посмотри с папой.
Глаша тёрлась о мои ноги и что-то вынюхивала. И как она просочилась-то ко мне?
Под ногами в пустом ящике из-под игрушек сидела бородатая агама, и её хвост свешивался через бортик.
Мама была в двух шагах от просмотра фильма ужасов. А я – от кошмара.
– Ну ладно, пойду, спасибо, Лёвушка! Через час спать, не засиживайся. В душ сходи.
Мама меня благодарила!
Она ещё не знала про две презентации, которые ей придётся делать: для меня и Матвея Зайцева.
А Глашу я тут же вытолкал за дверь и сел писать то самое объявление.
Объявление третье
Осторожно, плесень!
Это хорошо, что на презентацию нам дали ещё неделю.
И хорошо, что я не успел полюбить бородатую агаму, а Матвей живёт почти рядом, и не пришлось тащиться за тридевять земель с ящерицей за пазухой, тяжеленным рюкзаком и мешком с физрой. Я почти без сожаления вернул ему агаму – слишком странно она себя вела, и я боялся, что стану заклятым врагом всей большой семьи Зайцевых, если с ней что-то случится.
И хорошо, что мои родители знают, с кем имеют дело уже девять лет.
Понимаете, вот сколько себя помню – всегда мечтал сделать какое-нибудь открытие и прославиться.
Сначала я хотел спасти весь мир. Я тогда ещё в детский сад ходил. Я не очень понимал, от чего хотел спасти мир, но чувствовал, что стою на пороге открытия. Больше всего это чувствовал, когда вытаскивал из дедушкиных шкафов камни и раскладывал их на полу так, что даже зелёного ковра не было видно. Камни были большие и маленькие, разных цветов и формы. Потом я снимал носки и шёл по камням, представляя себя старым путешественником, который обошёл весь мир, как в сказках. Однажды мне оставалось совсем немного, чтобы сделать открытие, но бабушка ворвалась в комнату и запричитала. Это было примерно так: