— Загнул, Семен! Не может быть, чтобы такие большие люди не ладили между собой. Во всем, конечно, виноват Шапкин.
— Дурак ты, товарищ сапер.
— А ты, умница, тогда скажи, почему немцы так сильно поколотили нас? Молчишь! А я хочу знать.
— А потому, что ты, сукин сын, плохо ставил мины.
— Да ведь не приказывали их ставить. Говорили, завтра будем наступать. И каждый день так. Неужто саперы виноваты, ребята?! Что он говорит! Да я готов был круглые сутки ставить мины под огнем, под бомбежкой!
Спор между бойцами идет до рассвета. «Кто, почему, как могло случиться?» — наверное, еще долго будут мучить людей эти вопросы.
…Утром гитлеровцы обрушивают на катакомбы шквал огня. Укрываемся в отсеках, за штабелями обработанных камней. Несколько снарядов попадают внутрь катакомб. Осколком в щепы разносит рацию. Вздрогнув, схватился за бок Шатров. К нему подбегает Правдин, берет на руки.
— Атакуйте… В кармане приказ… о подземном гарнизоне… объявите… А сейчас атакуйте… Правдин, ты… комиссар гарнизона.
Судорожно вздрогнув, Шатров умирает.
Хороним подполковника в отсеке. На могиле оставляем фанерный щит с надписью:
«Подполковник Шатров Иван Маркелович — организатор обороны Аджимушкайских катакомб».
Тут же, у могилы, Правдин принимает решение: кому-то необходимо выйти из катакомб, оценить обстановку и доложить.
Егор решительно поднимается.
— Пойду, товарищ политрук, — он осматривает оружие. — Готов, приказывайте.
— Я с ним, — заявляет Чупрахин.
— В перестрелку не вступать, действовать осторожно и быстро, — напутствует политрук.
У выхода Егор и Чупрахин ложатся на землю и сразу скрываются между камнями. Наступают томительные минуты ожидания. Правдин следит за временем.
— Пять минут, — почти шепотом произносит он. — Десять…
Громко стучит сердце.
— Пятнадцать…
— Ползут! — сообщает кто-то из бойцов.
Политрук, забыв об осторожности, бежит навстречу уже поднявшимся во весь рост Кувалдину и Чупрахину.
Доклад короток: в двухстах метрах от катакомб окопались фашисты. Бой идет на высоте, что восточнее поселка. Над проливом висят вражеские бомбардировщики.
Еще короче выводы Правдина:
— Немедленно идем в атаку, каждая секунда дорога!
Политрук, Егор и Чупрахин склоняются над картой, намечают маршрут атаки, о чем-то шепчутся, понятны лишь отдельные слова.
— Людей здесь много, — говорит мне Алексей, вставляя в автомат новый диск. — Пробьемся.
Начинаю рассматривать чрево катакомб. В полутьме шевелятся бойцы, валяются какие-то предметы, возвышается кузов полуторки. И все молчат… Где-то там и Беленький, с разбухшим вещмешком на спине.
— Зовите сюда всех бойцов! — приказывает Правдин. — Мухин, Самбуров, пошли, — командует Егор.
Стены катакомб ноздреватые, в отдельных местах мокрые. Пожилой боец с лицом Тарана Бульбы, припав губами к надтреснутому камню, сосет влагу.
— Отец, — обращается к нему Чупрахин.
«Тарас Бульба» поворачивается к Ивану:
— Внутри горит. Нет ли во фляге воды?
— А ты кто?
— Пулеметчик.
— Иди к выходу, там море воды и жареные гуси с яблоками.
— Шутишь?
— Угадал, отец. Врать не умею. Но ты спеши к выходу. Правдин ждет тебя, говорит: пулеметчик нужен вот так, — Иван выразительно проводит ребром ладони по горлу.
— Правдин? Генерал, что ли?
— Бери выше, при нем знамя нашей дивизии. Понял? Спеши, что же сосать камни, поранишь губы.
— Говоришь, знамя? Иду, — он подхватывает пулемет и бежит к месту сбора.
Наталкиваемся на большую группу людей. Окружив Беленького, они о чем-то спорят. Иван, проникнув в центр круга, сталкивает Кирилла с ящика и поднимает руку:
— Братишки! Только что поступил приказ: всем сосредоточиться у выхода, пойдем утюжить фрицев. Кто против? Таковых нет? Постановили: за мной, кому дорога честь советского воина.
Чупрахин прыгает с ящика и, подняв над головой автомат, бежит к выходу, за ним течет поток людей. Возле меня появляется Беленький. Он кричит на ухо:
— Погоди, как пойдем на огонь, перестреляют!..
Трудно остановить бег. Отрываюсь от Кирилла и настигаю Ивана, который все еще продолжает повторять:
— Таковых нет. А откуда им взяться среди нас? Бурса, правильно я говорю: таковых нет!
Бойцы окружают политрука. Правдин, стоя в кузове машины, держит знамя. Взмахнув полотнищем, он говорит:
— Товарищи! Именем Родины, народа, партии приказываю: немедленно атаковать гитлеровцев. Пусть враг знает, что подземный гарнизон Аджимушкая действует и никогда не прекратит своего сопротивления…