Чупрахин подбегает к «Тарасу Бульбе».
— Мил человек, дай мне «дегтярева», а ты попей водички, — подает он пулеметчику пустую флягу.
— Пей сам на здоровье. Семен Гнатенко хорошо орудует этой штукой. Отстань! — свирепо вскрикивает пулеметчик и с необычайной легкостью бежит к Правдину, уже соскочившему с машины и направляющемуся к выходу.
— Вот это дядя! Готовый матрос. До чего же мне такие нравятся! — одобрительно говорит Иван вслед Гнатенко.
— Внимание! Предупреждаю, — политрук делает небольшую паузу и продолжает: — Как только услышите первую очередь пулемета, бросайтесь к выходу, сразу открывайте огонь. Кувалдин, вывод бойцов из катакомб поручаю вам. Товарищ Гнатенко, за мной!
Егор выходит вперед и занимает место политрука, представляется бойцам:
— Кувалдин — это я. Приготовить оружие к бою.
Рык пулеметной очереди, и следом возглас Егора:
— За Родину!
— Братишки! — с надрывом подхватывает Иван. — Не отставай!
Поток людей выносит меня на простор. Захлебывается пулемет Гнатенко, поддерживаемый рвущими воздух ружейными и автоматными выстрелами. Над головой Правдина ярко-красным огнем вспыхнуло, взвилось и заколыхалось знамя.
— Вперед! — зовет Кувалдин.
Рассыпаемся по полю широким фронтом. Багряные кусты разрывов становятся все гуще, образуя лес, в котором горит каждое дерево. Справа, из-за высоты, показывается цепь танков. Правдин, взмахнув полотнищем, падает на землю. Знамя, словно длинный язык пламени, некоторое время колышется в воздухе. Чупрахин подбегает к политруку.
— Бурса! — кричит он мне. — Помоги поднять!..
Бледное лицо Правдина искажено болью. Осколок попал ему в ногу.
— Отходите к катакомбам, — приказывает политрук.
Осколки дырявят воздух. Чупрахин, прикрыв собой Правдина, тащит его на четвереньках.
— Стреляй, Бурса, стреляй!
— Нет патронов, — отвечаю Ивану.
— Тогда кричи, криком их по мозгам, криком!
В грохоте боя мой голос похож на писк котенка. Чупрахин злится:
— Громче! Что ты шепчешь! — И сам поднатуживается: — Братва! В бок им дышло! Эй вы, мы вас не боимся!. Вот так их, Бурса!
У выхода останавливаемся. Здесь уже много бойцов. Они лежат между камнями и, у кого еще остались патроны, ведут огонь. Выстрелы жидкие, слабые, как крик обессилевшего человека. Кто-то из раненых просит воды. Чупрахин, привязав полотнище к винтовке, закрепляет его на большой глыбе ракушечника.
— Мы не зайцы, у нас знамя. Дед мне всегда говорил: стяг на ветру — порядок в полку.
— Дядя матрос, здравствуйте, — подползает к Ивану Генка. — Я здесь уже давно. Мы с Григорием Михайловичем Пановым прямо со склада сюда… Он дороги не знал, я помог найти катакомбы.
Чупрахин сразу узнает Захарченко.
— Малыш!.. Вот ты, брат, какой — появляешься в самую подходящую минуту! — И строго прикрикивает: — Уходи отсюда, в укрытие беги!.. Не лезь в пекло. Тоже мне вояка, — уже незлобиво добавляет Иван, когда Геннадий юркнул в подземелье.
5
Вспышка света — и сразу тугой, звенящий разрыв. Фашисты бьют в катакомбы прямой наводкой. Осколки изрешетили воздух. Металлический звон режет перепонки. Из ушей течет кровь.
Правдин лежит на брезенте. Осколком снаряда ему раздробило стопу левой ноги. Она держится на одном сухожилии. Когда перевязывали рану, политрук просил отрезать стопу. Никто не решился. Политрук вновь повторяет свою просьбу. Лицо его густо покрыто крупными каплями пота, кажется иссеченным оспой.
— Нож дайте… Я сам, — поднимается он на локтях, смотрит умоляющим взглядом.
Рядом со мной сидит на фанерном ящике боец. У него черные, с узким разрезом глаза, тонкие губы и крупный нос. Где-то видел его. Наконец вспоминаю: Али Мухтаров — повар штабной кухни. Он несколько дней провел в нашей роте, потом его забрали в штаб дивизии — поваром.
Али медленно расстегивает шинель. Вижу: на поясном ремне висит большой кухонный нож, отливающий блеском стали. Замечает и Чупрахин. Он подходит к Мухтарову:
— Погоди, поищу врача. Говорят, Крылова где-то здесь. — И, наклонившись ко мне, шепотом: — Бурса, присмотри за ним, а то рубанет без всякого соображения. Я сейчас, — бежит Иван в соседнюю галерею.
Рядом с Али замечаю заведующего дивизионным продскладом Панова. При нем и был наш малыш. По совету политрука Геннадия определил на склад Шатров.
Панов дрожит, пугливо тараща глаза.