— Чего он так? Противно смотреть! И без оружия! — обращаюсь к Мухтарову.
Али спрашивает Григория:
— Гриша, малярией заболел?
— А? Что такое? — вскрикивает сиплым голосом Панов.
— Говорю, где твоя винтовка? — наклоняется к нему Мухтаров. — Потерял?
— А зачем она?.. Попали в капкан… Командиры, гляди, все переправились на Тамань…
Вспоминаю Замкова, командира дивизии и начальника штаба. Хочется громко возразить, но лишь шепчу:
— Как он может так о командирах…
— А ты, Самбуров, не слушай. Когда я приходил получать продукты, он всегда встречал вопросом: «Не знаешь, скоро ли отведут на отдых?» Пришел на фронт отдыхать! Эх ты, возьми себя в руки! — хлопает Мухтаров по плечу Григория Михайловича.
Тот ежится:
— Подохнем, как крысы… Не хочу так, уйду отсюда.
— Сиди и не паникуй! Ты кто есть? — Али смотрит в одутловатое лицо Панова. — Забыл? Напоминаю: боец Красной Армии. Понял? Молчишь! Или уже слова не можешь выговорить?
Григорий, поджав под себя ноги, что-то беззвучно шепчет пухлыми губами. Неподалеку раздается пистолетный выстрел. И когда звук замирает, приглушенный тяжелыми сводами катакомб, Панов кричит:
— Вот, слышали? К черту! Не могу!..
— Не можешь! — кричит Мухин. — Али, дай ему нож, пусть он перережет себе горло.
— Дай, — поддерживают Алексея со всех сторон.
— Пусть сделает себе харакири, самурай.
— На, бери, — воспламеняется Мухтаров. — Бери, чего смотришь? — Али сует рукоятку ножа в трясущиеся руки Панова.
Откуда-то появляется Генка. Он подбегает к Григорию, воинственно пытается защитить его. Но тот пятится назад и грузно падает. Спрятав голову под шинель, Панов стонет долго и тоскливо. Гена по-взрослому сокрушается:
— Вот беда, совсем Григорий Михайлович пал духом.
Очажки паники вспыхивают и в других местах, но тут же гаснут, словно зажженная спичка от сильного ветра. Уже многие знают, что погиб Шатров. Мухин сокрушается:
— Отчего так в жизни происходит, — говорит он. — Хорошие люди погибают в тот момент, когда они очень нужны… И Правдин вышел из строя…
— Война, — одним словом отзывается Чупрахин. Помолчав, Иван добавляет: — Место погибших займут другие, Алеша.
Я советовал Кувалдину взять руководство обороной в свои руки. Егор докладывал Правдину. Что тот сказал — не знаю. После этого Кувалдин куда-то ходил, может, с людьми беседовал. Потом, примостившись на камне, освещенном со стороны входа, читал написанный Шатровым приказ о создании подземного полка. Сейчас сидит в изголовье у Правдина, держит в руках исписанные листки бумаги. «Нельзя медлить, Кувалдин!» — хочется сказать ему. После гибели Шатрова и выхода из строя Правдина в катакомбах наступило оцепенение. Что-то надо делать. Неужто Кувалдин не думает об этом?
— Готов? — заметив Егора, спрашивает политрук.
Напряженно вслушиваюсь в голос Кувалдина. Читает медленно, с расстановкой, словно боится, что Правдин устанет слушать.
— «Товарищи бойцы, командиры, все, кто сейчас находится в катакомбах! Мы попали в сложную и очень тяжелую обстановку. Но это не значит, что мы лишены возможности сражаться с гитлеровскими захватчиками. Все мы тут — советские люди, многие из нас коммунисты, комсомольцы. А это значит, что мы и под землей, испытывая невероятные трудности, обязаны найти в себе силы и умение беспощадно мстить врагу, всеми доступными средствами наносить ему урон.
Именем Родины, партии большевиков, Советского правительства приказываю:
Из всех имеющихся сил и средств сформировать две линейные стрелковые отдельные роты, которые свести в особый полк подземной обороны Аджимушкайских катакомб.
Командирами рот назначить: первой стрелковой роты — младшего лейтенанта Донцова Захара Ивановича; второй стрелковой роты — старшего лейтенанта Запорожца Никиту Петровича.
Командирам рот немедленно приступить к формированию подразделений и ожидать дальнейших указаний.
Создается взвод разведки в составе двадцати человек. Командиром взвода назначается боец Чупрахин.
Создается из восьми человек хозяйственный взвод во главе с бойцом Али Мухтаровым. Командиру взвода немедленно приступить к выявлению продовольствия, водных источников, боеприпасов, медикаментов, медицинского персонала.
Для поддержания особо строгого порядка и дисциплины, диктуемых трудностями обстановки, учреждается военный трибунал. При разборе дел о нарушивших порядок и воинскую дисциплину трибуналу руководствоваться советскими воинскими законами, требованиями обстановки, честью и совестью бойца Красной Армии.