- Здравствуйте, - поздоровался Артём.
Она рассеяно посмотрела в его сторону, приветливо улыбнулась.
- Здравствуй, голубчик.
- Меня зовут Артём Кулешов, я путешественник и так получилось, что мне негде переночевать. Вы случайно не знаете человека, который мог бы пустить меня к себе. Утром я уже уеду.
- Случайно знаю, - Антоновна улыбнулась шире. - К себе домой не приглашаю, места у меня немного, а вот в бане переночевать можешь.
Старушка встала, разгладила юбку на коленях.
- Пошли, провожу.
Рассыпаясь в благодарностях, Артём последовал за Антоновной к старому покосившемуся зданию бани.
<p>
...</p>
Артём устроился в бане на широкой скамье, которую застелил старой простынею, и уже засыпал, когда ему показалось, будто кто-то щекочет его за пятку. Он хотел было подтянуть ногу к себе и стряхнуть с пятки букашку, неведомо как очутившуюся там, но неожиданно громадная волосатая лапа обхватила его ногу. Кулешов перепугался, подскочил на лавке, подаваясь назад. Бешено хлопая глазами, он смотрел в угол бани. Невнятный комок валялся на лавке, Артём пододвинулся ближе и разглядел пышный веник.
- И дурак же я! - с облегчением произнёс Артем.
Сон как рукой сняло. Нужно было успокоиться. Кулешов достал из кармана джинс, которые положил себе под голову, спички и сигареты, вышел на улицу и закурил. Снаружи царила кромешная тьма. Фонарей нет, правда, в отдельных домах горел электрический свет, но то были лишь лучинки в необъятном пространстве мрака. Докурив, Кулешов совершенно успокоился, его потянуло в сон. Артём вошёл в предбанник, сладко зевнул, открыл дверь парной и увидел изорванные в клочья простынь, джинсы, рубашку и походной мешок. По полу рассыпаны соль и гречневая каша, который Артём всегда хранил в бумажных пакетах.
Кулешов опешил, не знал, как себя вести, а по ногам опять проскользнула что-то мохнатое, он подался назад, в предбанник, хотел вернуться на улицу, но дверь закрылась слишком плотно. Артём дёрнул за рукоятку посильнее, та оторвалась. За спиной Кулешова что-то зашуршало, кто-то хихикнул. Он обернулся, но ничего не увидел, хотел окликнуть бандита, посмевшего порвать все его вещи и запереть в бане, но не осмелился. Артём поддался панике, бросился на дверь, принялся её штурмовать, всё без толку. Опять мохнатая рука ухватила его за голень. Тут Кулешов не выдержал и заорал, что есть мочи. Дверь мигом открылась, он вывалился из бани в одних трусах, весь бледнее белого, руки трясутся. Антоновна выскочила из дома, испуганно посмотрела на Кулешова.
- Что приключилось-то, голубчик?
- В баню кто-то забрался, напал на меня. Нужно милицию вызывать,- пролепетал Кулешов.
- Упаси Боже. Да быть того не может, - она ушла в дом и вернулась с фонариком и кочергой в руках. - На вот, сходи посмотри.
Вооружившись кочергой и освещая дорогу фонариков, Артём вошел в баню. Осветив лавку фонарем, он обнаружил, что и простынь, и джинсы целы, сумка закрыта и стоит в углу, никакого веника и близко нет. Зажмурился, а когда открыл глаза, понял что стоит в полуразвалившемся здании, которое давным-давно никто не ремонтировал, в руках держит истлевший веник, ни вещей, ни одежды нет.
Сбитый с толку Артём стал звать Антоновну, но когда вышел на улицу понял, что пейзаж изменился - домики, в окнах которых он видел электрический свет, сменились завалюшками с провалившимися крышами, просёлочная дорога поросла травой, а вокруг ни единой живой души. Когда мохнатая лапа снова ухватила его за ногу, Артём бросился бежать.
<p>
...</p>
В сентябре у меня было много времени подумать о будущем. Мать, смирившаяся с тем, что я провалил поступление в этом году, настаивала на том, чтобы я как следует подготовился к будущему.
"Оно может и к лучшему, - говорила она скорее для себя, чем для меня. - Тебе восемнадцать в июле исполняется, если поступишь, под призыв не попадаешь и год сэкономишь".
Я не разделял её оптимизма. Идти в армию не хотелось, а учиться надоело. Что делать дальше, я не знал, однако, пошёл на поводу у мамы и пообещал, что буду готовиться к следующим вступительным. Она поверила мне на слово и особо не давила. Только начать плотно заниматься у меня никак не получалось. А тут ещё знакомство с Яковлевым, которое вдвойне воодушевило мать.
"Держись его, сынок, если что, он тебе и с поступлением подсобить может", -советовала она.
Разумеется, я не рассказал ей о том, что Яковлев производит впечатление полоумного. Связываться с ним я не хотел. Однако и отцепиться от профессора оказалось не так-то просто. Периодически он названивал и расспрашивал меня о случившемся в общежитии. А потом он перестал со мной связываться. Я уж думал, что с Яковлевым покончено. Но пятнадцатого сентября, когда я был дома один, смотрел телевизор и думал о будущем, раздался телефонный звонок.
- Алло, Вячеслав?
Я узнал голос профессора.
- Здравствуйте, Станислав Николаевич, - безрадостно поприветствовал его я. -Я вас слушаю.
- Ты сегодня не сильно занят?
- Да не особо, - выпалил я и тут же выругался про себя. Нужно было соврать. - А что вы хотели?
- Понимаешь, я сейчас занят в университете и не могу отлучаться. А тут подвернулось любопытное дельце. Один путешественник обратился в милицию со странным заявлением. Якобы его ограбили в деревушке Тарасово, что в тридцати километрах от города. Бабка его пустила переночевать в баню, молодчиков каких-то навела, а они его обчистили до ниточники - деньги пропали, одежда пропала, документы пропали. Только вот какая загвоздка - в деревне-то этой никто уже много лет не живет, там одни завалюшки остались, да их век короток, скоро и они сгинут. Казалось бы, ерунда, ан да нужно проверить. Ты мог бы съездить туда и осмотреться?