— Но…
Что «но» я не знала. Нечего мне было возразить, да и папенька припечатал напоследок:
— Дикому васку[16] нокать будешь, а мне за тебя посланник Сэйми хорошие деньги посулил, если ты на Двор Куули уйдешь… Приглянулась ты ему чем-то, посланнику-то. Хоть убей, не пойму, чем.
Приглянулась, как же! Я чуть не расплакалась от досады. Королевскому посланнику приглянуться могли только деньги. Ну, еще рабы, конечно, но деньги — в первую очередь. А кто на Озере готов отдать такие деньги, чтобы даже Сэйми клюнул? Племянник Рэйху, Адо-са-Куули, к которому перейдет весь Двор, с землями, водами, деньгами и рабами, если дядюшка помрет до брака или брак консумировать не успеет.
— Все поняла? — вырвал меня родитель из невеселых дум, и я обреченно кивнула. Что там Маарит говорила? Потерпишь чуть-чуть, а потом свобода? Ну-ну… Что-то мне подсказывало, что посланник Сэйми просто так деньгами разбрасываться не станет. Да и папенька сверкал хитрым зеленым глазом, сыто и довольно поглаживая густую бороду. Первый признак — ничего хорошего не жди.
Я вздохнула, поплакалась Маарит, помолилась Богам, маменькиным Земным и батюшкиным Водным, моргам посулила мешок сладкой чамуки[17], если они надоумят меня, как выбраться из той ловушки, в которую меня жизнь загнала. И спать легла, зареванная и от слез чумазая.
Не надоумили, не помогли, не поддержали и не оберегли. Потому и вышло так, что семнадцатого средолета, утром рано, еще до того, как солнце встало, вошли в мою спальню, что я с младшими сестрами делила, мачеха да Маарит, да еще пять или шесть баб из Дворни, и в руках они несли длинное красное платье, золотом вышитое да черный, матушкин еще, джу[18].
А вот теперь уже, да, можно рассказать о том, что жених мне достался неважный. Аховый достался мне жених. Да что из пустого в порожнее переливать, достаточно знать, что я у него десятой была, юбилейной, так сказать, однако ни одна из жен Рэйху дочери не подарила, а это о многом говорит.
Маарит рассказывала — а Маарит, была первой сплетницей в Озере, все знала, всегда и обо всех, — что Рэйху и к мажиням ходил, проверял семя, и у магов консультировался по вопросу порчи, и даже, говорят, жертву Бездонным духам приносил, чтобы благословили его хотя бы одной девкой.
Да видно Бездонным до него не было никакого дела, потому что дочерей ему Боги не дали, а сыновья все как-то растерялись в старых войнах и междоусобицах, и один, кто остался у Рэйху-на-Куули — это не кровный племянник — седьмая вода — Адо-са-Куули. А уж ему-то, Боги ведают почему, Рэйху отдавать Двор категорически не хотел.
— Не пей дурман-воду, — вновь зашипела мне прямо в ухо Маарит, когда я проигнорировала ее слова и во второй раз приложилась к кубку. — Там сонное зелье!
А я глаза выпучила, по сторонам оглядываясь, проверяя, не смотрит ли кто в нашу сторону, да и выплюнула все назад в кубок, до последнего, правда, сестру в мелкой пакости подозревая: ей-то муж дурман-воду пить строго-настрого запретил. Глянула на нее шерхом голодным и прошипела:
— Спятила?
— Я же как лучше хотела! — задрожала обиженным голосом Маарит.
— Думаешь, если я вырублюсь, муженек на мое тело постесняется покуситься? — тихим шепотом спросила я, поглядывая, не подслушивает ли нас кто.
— Покусится… — Маарит закатила глаза и пальцем у виска покрутила. — Думай, что говоришь! — а потом схватила меня за локоть и к дверям, что из зала в сени вели, потащила.
— Эй, молодая! — пьяно пошатываясь, окликнул меня Адо-са-Куули. — Ты куда плавники навострила, вертлявая? Плыви сюда, познакомимся поближе.
— Пасть закрой, — осек его Рэйху, по традиции сидевший на другом конце стола и, как мне казалось, в мою сторону даже не смотревший, голову повернул, окинул испуганную меня благосклонным взором и милостиво позволил:
— Бегите, детки. Нечего вам за дурным столом делать.
Мы с Маарит только переглянулись, да тут же стрекача дали, только нас и видели.
— Конечно, — зашипела сестра, как только мы из зала для торжеств выскочили в студеные даже несмотря на жаркое лето сени. — Как за столом, так нам делать нечего, а как на ложе молодую жену тащить, так уж наверное не откажется.
— М-а-ар! — застонала я.
Я бы, наверное, заплакала, если бы толком знала, как это делается, а так как я этого не знала, оставалось лишь в лицо сестры всмотреться внимательным взглядом и спросить:
— Что ты там с сонным зельем придумала-то?
Спросить и порадоваться тому, что пугающие мысли о моем ближайшем будущем можно на время засунуть в самый дальний уголок мозга.
16
Васки — домашние животные, ленивые и толстые, которых выращивают исключительно для мяса и жертвоприношений. Васки дикие отличаются от своих сородичей дурным и злобным нравом, зато их мясо очень высоко ценится и считается деликатесом. В неволе не размножаются.
17
Чамука — сладкий сочный фрукт. Спелый — очень вкусный и полезный, но если не дозрел, хоть на день, то жди галлюцинаций и головных болей. Потому и говорят, что это моржий фрукт, любит пошутить с людьми не хуже моргов.
18
Джу — цветной ритуальный платок, которым по традиции жрицы и служительницы Храма закрывали лица.