– Капитан Васкес, добро пожаловать на «Гагарин», – Сунг, невысокий кореец с военной выправкой, крепко пожал ему руку. – Ваш экипаж почти в полном составе. Не терпится начать работу с легендой.
– Хватит этого, Джин, – поморщился Васкес. – Я не легенда, а старый солдат с сомнительной репутацией.
Сунг усмехнулся.
– Всё зависит от того, кого спросить. Для многих из нас Фобос был актом героизма, а не неподчинения.
– Расскажи это трибуналу, – Васкес перевёл разговор. – Где разместили моих людей?
– Ключевой персонал – в секторе А, остальные – в B и C. У тебя личные апартаменты в командном модуле. Хочешь отдохнуть с дороги или сразу к работе?
– Когда у меня была возможность отдыхать? – Васкес слабо улыбнулся. – Проводи меня к ним. Хочу лично познакомиться с каждым.
Станция гудела от активности. Техники, учёные, военные – все были заняты подготовкой исторической миссии. Васкес шёл по широким коридорам, отмечая повышенные меры безопасности. У каждого входа в секцию, связанную с проектом «Персефона», стояли вооружённые охранники, а камеры наблюдения фиксировали каждое движение.
– Избыточная безопасность, не находишь? – заметил он, обращаясь к Сунгу.
– Приказ сверху. Информация о колонии Авалон классифицирована как высший уровень секретности. Даже большинство персонала станции не знает истинной цели миссии.
– А что им сказали?
– Стандартная исследовательская экспедиция к Проксиме Центавра для изучения экзопланеты. Технически это не ложь.
Они подошли к лаборатории астробиологии, где, согласно расписанию, сейчас должна была находиться доктор Хан.
– Я оставлю тебя здесь, – сказал Сунг. – У меня ещё куча дел. Коммуникатор настроен на станционную сеть, если что-то понадобится.
Васкес кивнул и, дождавшись ухода адмирала, вошёл в лабораторию. Помещение поражало размерами и оснащением. Голографические проекторы, анализаторы последнего поколения, изолированные боксы для работы с потенциально опасными образцами. В центре, склонившись над голографической моделью Проксимы Центавра b, стояла женщина.
Доктор Амина Хан была именно такой, какой Васкес представлял её по досье. Стройная, среднего роста, с короткими чёрными волосами и сосредоточенным выражением лица. Она была настолько поглощена работой, что не заметила его появления.
– Доктор Хан? – произнёс он, подходя ближе.
Амина вздрогнула и обернулась. Её тёмные глаза быстро сфокусировались на нём, оценивая.
– Капитан Васкес, – она выпрямилась. – Не ожидала вас так скоро.
– Предпочитаю познакомиться с экипажем до официальных брифингов. Узнать людей, с которыми предстоит провести почти два года в замкнутом пространстве.
Она кивнула, её взгляд был внимательным, изучающим.
– Разумный подход. Что вы хотите знать?
– Для начала – ваше личное мнение о миссии. Без официальных формулировок.
Амина помедлила, словно взвешивая, насколько откровенной быть.
– Моё мнение? Эта миссия – самая важная в истории человечества. И самая опасная. Не в смысле физической опасности, а в смысле последствий. То, что мы найдём на Авалоне, может изменить наше понимание о месте человечества во Вселенной.
– Вы уверены, что колония имеет земное происхождение? – спросил Васкес, подходя к голографической модели планеты.
– Сигналы содержат элементы земных протоколов связи. Но это не объясняет, как люди оказались в системе Проксимы Центавра. У нас не было технологий для межзвёздных перелётов до недавнего времени.
– Вы нашли что-то в архивах «Прометея»?
– Фрагменты, – осторожно ответила Амина. – Упоминание экспериментального двигателя, способного развить скорость до одной десятой световой. Имена учёных, включая Элеонору Чен.
– Ту самую Чен, что сейчас возглавляет колонию?
– Если верить декодированным сигналам, – кивнула Амина. – Слишком точное совпадение, чтобы быть случайностью.
Васкес изучал её лицо. Она была осторожна, но не скрытна. Учёный, стремящийся к истине, но понимающий ограничения и опасности.
– Что, по-вашему, мы найдём там, доктор Хан?
– В идеальном сценарии? Мирную колонию потомков земных переселенцев, готовых к сотрудничеству. В худшем? – она помедлила. – Развитую цивилизацию с технологиями, значительно превосходящими наши, и неизвестными намерениями. Или… что-то, чего мы даже не можем представить.
– Вы верите в инопланетное вмешательство?
– Я учёный, капитан. Я верю в данные и доказательства. Пока у нас их недостаточно для однозначных выводов.
Васкес кивнул. Ему нравился её подход – рациональный, но не закрытый для необычных возможностей.