***
Уже под утро, когда совесть беспощадно давила на мозг, Милан осознал, что произошло прошлой ночью. Пока Нинель спала в его постели, мужчина, прижавшись к подоконнику, глядел на неё, думаю о том, как дальше поступить. Мельком взглянув на часы, Милан понял, что время было уже десять часов утра. Надев штаны и футболку, Спасоевич хотел разбудить Воронцову, однако девушка так мирно спала, что он не решился сделать это и тихо ушёл на кухню, надеясь, что в полном одиночестве у него получится всё обдумать. Несмотря на мирное выражение лица, Нинель не летала в сладких снах. Впервые за долгое время девушка погрузилась в свои чертоги разума. Поначалу Воронцова даже немного растерялась. Она не знала, куда ей плыть, и в какой-то момент девушке казалось, что она камень, который погружается на дно. Сератская синева становилась всё тускнее, а в глазах темнее. Когда же стало совсем темно, Нинель услышала крики. Это её покойная мать кричала: “Что это за монстры? Кто ты такой, черт возьми?.. Нет, сейчас объясни!” В этот момент у Нинель перехватило дыхание. Пытаясь выплыть, девушка начала извиваться. Вдруг в глаза ударил яркий свет, который принадлежал утру текущих суток. Протерев глаза, Нинель поняла, что проснулась в чужой спальне. Девушка, прижав одеяло к голому телу, оглядела комнату. Когда же она вспомнила прошедшую ночь, сердце в груди бешено заколотилось. И дабы окончательно убедиться, что всё это не было сном, Нинель встала с кровати, продолжая прижимать к себе одеяло, и взглянула на простынь. По нескольким пятнам крови можно было понять, что первый опыт был немного грубоват. С другой стороны, девушка винила в этом себя. Во время всей этой ночи Нинель ни разу не сказала Милану, что была девственницей, и даже когда девушка ощущала боль, она старалась его и себя отвлекать поцелуями. Затем Воронцова услышала копошения на кухне. “Чему быть, тому не миновать!” – подумала девушка. Одевшись Нинель робко предстала на пороге кухни. Милан на пару секунд взглянул на неё, а затем тут же поспешил опустить голову. Нинель также потупила взгляд, она также не знала, как теперь смотреть мужчине в глаза. Наконец, Спасоевич немым жестом дал понять, что Воронцова может зайти. Та села за стол. - Кофе? – едва слышно спросил Милан, всё ещё не в состоянии глядеть на девушку. Нинель молча кивнула. Безмолвие сильно давило на нервы, однако девушка боялась ухудшить ситуацию. Милан же, налив кофе в чашки, сел напротив Нинель. Оба понимали, что кому-то придется начать не самый приятный разговор. - Извини. – тихо сказала Воронцова и, немного подумав, добавила, - За простынь. Милан многозначительно выдохнул. Атмосфера стала ещё более неловкой. “Извини за простынь? А ничего более тупее ты сказать не могла?” – корила себя Нинель. - Почему ты не сказала? – наконец, и Милан перестал молчать. - Что именно? - Что ты девственница… Была. - Даже не знаю… - затем, немного поразмыслив, Нинель призналась не только Милану, но и самой себе, - Я боялась, что это тебя отпугнёт. В этот момент они, наконец, решились взглянуть друг другу в глаза. Милан видел, что Нинель, несмотря на выдержку, была растеряна, поэтому ему не хотелось примерять на себя роль мерзавца, однако, как ему казалось, лучших вариантов не было. - Послушай, - от бесчувственного мужского голоса в сочетании с колючим взглядом девушке стало не по себе, - То что было между нами не более, чем слабость! Моя вина в том, что я вообще это себе позволил, твоя же, что ты даже не попыталась меня остановить. Это ошибка, но что сделано, то сделано! Ты меня поняла? - Да. – Нинель потупила взгляд, - Думаю, мне лучше уйти. Девушка торопилась, как могла, дабы совсем не сгореть от стыда. - Воронцова, - напоследок обратился Спасоевич, - Я надеюсь, то, что было между нами, не выйдет за пределы этой квартиры. - Я не собиралась болтать! – резко бросила Нинель, собрав остатки гордости. Когда Воронцова покинула квартиру, Спасоевич устало прижался лбом к стене коридора. Ему было противно о той мысли, что он всё испортил. Нинель же, выйдя из подъезда, стала искать по карте в браузере ближайшую аптеку. В прошедшую ночь никто не думал о предохранении, а девушка помнила примеры её подруг и правила ордена, поэтому нужно было купить таблетки экстренной контрацепции. Найдя ближайший адрес, Нинель пошла туда. “Какая же я дура!” – Воронцовой было тошно от того, что она, как ей казалось, всё испортила.