Журавлев говорил спокойно. Никакого разноса он, видимо, и не думал мне делать. Война есть война. Здесь всякое бывает. Но я лично сделал для себя определенные выводы из этого случая.
Командир авиакорпуса Иван Дмитриевич Климов (ныне генерал-полковник авиации запаса) всегда отдавал краткие и предельно четкие приказания. Так было и в этот раз.
— Срочно вылетайте на авиазавод, — сказал он мне, — получите там полк облегченных «яков».
Совершенно неожиданное задание. Идет война, я отвечаю за противовоздушную оборону Западного сектора столицы, и вдруг, извольте, — занимайся еще и перегонкой техники на фронт. Неужели для этого нельзя найти другого человека, ну хотя бы кого-то из командиров полков.
Иван Дмитриевич словно угадал мои мысли, пояснил:
— На заводе за самолетами очередь. И не малая. Пошлю командира полка, поставят его в хвост, сколько ждать придется? Вас же, Петр Михайлович, там знают, уважают. Столько машин у них испытали!.. Поди, и дружки-приятели есть…
Нечего греха таить, и во время войны личные связи приходилось использовать. На приволжском заводе меня знали даже многие кадровые рабочие, не говоря уже о начальниках цехов и дирекции.
Директор завода генерал Израиль Соломонович Левин встретил меня, как самого близкого человека, распорядился поставить еще одну кровать в своем кабинете.
— Самолеты получишь, — сразу заявил генерал, — для обороны Москвы никаких очередей быть не может. Но обождать немного придется. Боевые машины, сам знаешь, не блины…
В томительном ожидании прошли два дня. А на третий ранним утром в кабинете генерала зазвонил телефон. Я получил приказ в течение двух дней провести испытание облегченного самолета Як-1, составить подробный отчет и доставить его в Москву.
За свою испытательскую практику мне часто приходилось облетывать машины в сжатые сроки, но чтобы за два дня… Ведь испытание нового самолета в нормальных условиях длится месяцами.
Война спрессовала время. С лихорадочной поспешностью я приступил к полетам. Между заправками и осмотрами самолета писал отчет. Потом — короткий перелет в Москву.
Только приземлился, приведя за собой длинную вереницу новеньких боевых самолетов, как сообщили — рассматривать отчет об испытаниях будет правительство. На следующий день меня вызвали в Кремль.
Спокойная уверенность и деловитость царили под сводами старинных палат. Шло заседание Политбюро. Присутствовали руководители Военно-Воздушных Сил, авиационной промышленности и конструкторы.
Слово было предоставлено А. С. Яковлеву. Он коротко доложил о внесенных в конструкцию изменениях, которые позволили облегчить вес машин данной серии, повысить их маневренность. Говоря об увеличении скороподъемности, скорости, потолка, улучшении маневренности и взлетно-посадочных качеств самолета, А. С. Яковлев подчеркнул, что все это достигнуто не только за счет изменений, внесенных в конструкцию самой машины, но и за счет повышения мощности мотора, на котором но его распоряжению увеличили наддув.
— Мотористы опасались идти по такому пути, — четко и несколько громче обычного докладывал Александр Сергеевич, — они боялись преждевременного выхода моторов из строя. Но тем не менее я решил взять ответственность за риск на себя, и результаты получились весьма положительные. Двигатель отлично отработал на форсированном режиме и на опытных машинах в процессе испытаний, и на серийных — непосредственно на авиационном заводе.
Конструктор закончил свое выступление. Наступила небольшая пауза. Сталин молчал, медленно прохаживаясь по залу. Затем остановился и сказал:
— Так почему же вы, самолетчики, занимаетесь моторами?! Что же тогда делает этот дармоед Баландин?
Спустя много лет из книги А. С. Яковлева «Цель жизни» стало известно, чем закончился этот разговор в Кремле для заместителя Народного комиссара авиационной промышленности Василия Петровича Баландина…
На совещании, о котором идет речь, рассматривались весьма актуальные задачи самолетостроения и боевого применения авиации.
Дело в том, что в то время на фронте появился новый немецкий самолет Ме-109Ф с форсированным мотором. Для борьбы с ним требовался и соответствующий истребитель. На заседании сравнивались данные очередного «яка» с немецким «мессером». Наш имел летные характеристики не хуже. Як-1 вообще-то не уступал Ме-109Ф. Но неграмотная эксплуатация молодым летным составом частенько не позволяла сполна использовать силы этой машины, ее достоинства, заключенные в скорости, маневре и огне.