– Ну что же, свадьба закончилась, миледи, но неужели это стоило того, чтобы жертвовать своей честью?
Женевьева горестно вздохнула и споткнулась, сбившись с ритма.
– Какую честь ты оставил мне! – воскликнула она.
– Я вижу, миледи, что сделал вас настоящей шлюхой, должен ли я принимать ваши условия?
– Нет, милорд, ты просто дурак.
– Я хорошо играл свою роль.
– Нет.
– Ты присутствовала на свадьбе, добившись своего, но вот что меня занимает, какую еще милость я должен тебе оказать, чтобы ты вновь стала ласкова со мной?
– О какой милости ты говоришь? Ты просто берешь то, что хочешь.
– О, леди, ты не права, ни одному мужчине не взять силой то, что ты «дала» мне прошлой ночью. Что мне еще пообещать? Возвращения твоей комнаты? Или ты потребуешь для себя большей свободы? Признаюсь, что такая сделка меня устраивает! Давайте-ка прикинем наши возможности и оценим мою платежеспособность!
Женевьева подумала, что ее никогда прежде так сильно никто не унижал, как Тристан своими словами, Она почувствовала себя осмеянной и обесчещенной и вырвалась из его объятий, ничуть не заботясь о том, что он мог рассердиться на нее, и не обращая внимания на гостей.
– Ты ничего не понимаешь! – крикнула она ему. – «Брать и давать», – в ярости она передразнила его. – Тебе следовало бы знать, что такие вещи не продаются и не покупаются, что они исходят из… – Женевьева оборвала себя. Следующим должно было быть слово «сердце», но его нельзя было использовать в разговоре с ним, ибо у него не было сердца. – Черт бы тебя побрал, дьявол, Тристан де ла Тер, – горячо выругалась Женевьева, – идите к черту, сэр, а я вернусь в мою башню, где останусь с большим удовольствием, нежели с вами!
Она развернулась и побежала к лестнице.
– Женевьева!
Не обернувшись, она стремительно взбежала по лестнице на второй этаж, затем по другой лестнице, ведущей в башню. Ей не нужен был ни сторож, ни тюремщик, она распахнула дверь в свою комнату и тут же захлопнула ее за собой, и навалилась на нее изнутри, с бешено бьющимся сердцем, а затем медленно опустилась на пол.
Тристан проследил за ней взглядом, подождал немного и последовал за ней.
Но прежде чем Тристан успел добраться до второго этажа, он был остановлен. Празднество прекратилось, потому что прибыл посланник от короля.
Снедаемый любопытством, Тристан подошел к гонцу, низко склонившемуся перед ним.
– Ваша светлость! Король послал меня передать вам, чтобы вы незамедлительно прибыли ко двору.
– Почему такая спешность?
– Мятеж, сэр! Раскрыт заговор, и король нуждается в вас.
Тристан помолчал, посмотрел вверх и выражение его лица внезапно ожесточилось.
– Я выезжаю с вами, немедленно, – сказал он посланцу.
Задержался он только для того, чтобы передать Джону управление замком, и тут же выехал в Лондон.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Когда граф де ла Тер прибыл ко двору Генриха VII ничто не указывало на то, что в королевстве происходят трагические события.
Казалось, все идет исключительно хорошо. В залах Вестминстерского дворца царило небывалое оживление. Арфисты, трубачи, флейтисты и лютнисты в ожидании короля настраивали свои инструменты. Сэр Роберт Джентри, старый приятель Тристана, приветствовал его у открытых дверей одного из залов, держа на одной руке охотничьего ястреба, принесенного им для того, чтобы преподнести в подарок королю, ведь всем было хорошо известно, что король – большой знаток и любитель охоты.
Во дворе царили мир и спокойствие, и не было никаких намеков на мятеж или восстание.
Один из секретарей Генриха, с перемазанным чернилами и пальцами, которому, судя по всему, приходилось немало писать, сообщил Тристану, что королю известно о его присутствии, и он желает побеседовать с ним наедине, как только для этого представится благоприятная возможность. Секретарь ушел, бормоча себе под нос, как будто он зачитывал только что написанное:
– Музыканту за игру на лютне – два шиллинга, за португальского сокола – один фунт…
– Интересное место, а? – сказал сэр Роберт.
– Двор ничуть не изменился, – ответил Тристан, и сэр Роберт с улыбкой пожал плечами:
– Да, но все же не совсем. Генрих уже придает большое значение и Красной и Белой розам, романтизируя последние тридцать лет. Я слышал, когда он говорил об этом со своим писарем и секретарями. Говорю тебе, Тристан, король весьма умен и удержит за собой трон. Ричард не успел остыть в своей могиле, как превратился из симпатичного молодого мужчины в ужасного горбатого карлика. И в то же самое время, Тюдор, кажется, собирается воздвигнуть своему предшественнику прекрасный надгробный памятник. – Сэр Роберт опять пожал плечами: – Они все говорят о новой эпохе, но наш король и консервативен и очень непрост.