Про Коперника и говорить не стоит.
Ну, чем Илюха дурнее, тем лучше. Параминов осторожно прикоснулся пальцем к Маринкиной груди, спустился в ложбинку, поднялся на вторую, обвёл вокруг соска. Марина улыбнулась, ресницы её задрожали.
— Не спишь? — спросил Фёдор.
— С тобой поспишь.
Она сладко потянулась. Ох, чертовка! Куда до неё Верочке.
— Ты самая лучшая, — серьёзно сказал Параминов. — Кой чёрт дёрнул за Илью выскочить?
— Любовь у нас была, — ответил Марина. — Он знаешь, какой был? Такой галантный кавалер. Я и поплыла. Да все девки с потока за ним бегали!
— Это да, это я помню, — согласился Фёдор. — Уходи от него.
— Не могу, Федя, — ответила Марина. — Сын у нас. Он его любит, везде за собой таскает. Недавно вот, — она на секунду задумалась, — в лес потащил. Две недели там провели, Артёмка сияющий приехал.
— Рассказывал чего? — безразлично поинтересовался Фёдор.
— Нет, — сказала Марина. — Чувствую, подмывает рассказать, но крепится. Ты-то сам не знаешь, что у них случилось.
— Тебе, что, Илюха не рассказал? — изобразил удивление Параминов.
— Не спрашивала, — сказала Марина.
— Я тем более не спрашивал, — сказал Фёдор. — Не моё, знаешь, дело, расспрашивать его.
— Ой, врёшь, — Марина чмокнула его в нос, — ведь врёшь! Ты же следишь за ним, неужели нет?
— Не настолько же, чтобы в лес за ним ездить, — усмехнулся Параминов. — Но я надеюсь на тебя. Узнаешь что интересное, расскажешь?
— Куда я от тебя денусь, Федька!
Марина села, оглядела его с ног до головы.
— О, да ты тоже проснулся! Проснулся и молчишь? А бедная женщина лежит недоласканная, недоцелованная!
— Недотраханная, стало быть, — определил Фёдор.
Он решительно взял её за талию, перевернул на живот…
— Догадливый, — низким голосом произнесла Марина, оттопыривая зад.
В дверь постучали.
— Что там ещё?! — рявкнул Параминов.
— Письмо, Фёдор Иванович, — раздался из-за двери голос личного водителя, Сашки.
— Подождать нельзя? — раздражённо, но уже тише спросил Параминов.
— Невозможно, Фёдор Иванович. Только что передали, сказали — срочно.
Сашка был предельно серьёзен.
— Ладно. Подожди, милая.
Параминов щёлкнул Маринку по тугой ягодице, поднялся и подошёл к дверям.
— Давай, — сказал, отодвигая защёлку.
Принял просунутый в щель узкий конверт и снова захлопнул дверь.
Одного взгляда на конверт хватило, чтобы возбуждение пропало как не было. Ох, и не любил Фёдор Иванович такие письма, да только ничего не поделаешь, не бодаться телёнку с дубом.
Бросив конверт на стол, Параминов стал одеваться.
— Ты чего?! — возмутилась любовница. — Ты куда это?
— Прости, — коротко ответил Фёдор. — С этой конторой не шутят.
— С какой конторой?!
Марина схватила конверт, надорвала.
— Он пустой! — с негодованием сообщила она.
— Пустой, — согласился Фёдор. — Но он есть. Это значит, у меня не больше получаса.
— Да объясни же ты, в чём дело!
Марина села, закуталась в простыню, зло посмотрела на Параминова.
— Я скоро приду, — ответил тот. — Тогда, может быть, объясню.
— Почему может быть? — потребовала Марина.
— Потому что могут запретить, — просто ответил Фёдор Иванович. Шагнул к Марине с намерением поцеловать. Она отодвинулась. Параминов пожал плечами и вышел.
***
Ошибается тот, кто думает, что работа офицера спецслужбы заключается в засадах, драках и перестрелках. Меньше надо сериалов смотреть. Как и в любой государственной структуре, в основе — документы. Протоколы, справки, аналитические записки, доносы, в конце концов! Даже полевые агенты, и те загружены бумажной работой. Без правильно составленного отчёта их труд не имеет никакого смысла.
Стол майора Коваленко был девственно чист. Только моноблок с клавиатурой и модерновый настольный светильник. Никаких зелёных абажуров, узкая светодиодная конструкция на толстой ножке, похожая на раскладной нож. Сейчас светильник был сложен и вовсе не походил на лампу. Параминов узнал его только потому, что у него на рабочем столе стоял такой же.
— Ну что, гражданин Параминов, — начал сидящий напротив Фёдора майор Коваленко, — что вы можете сказать в своё оправдание?
— Вы меня, майор, не гражданьте, — усмехнулся Параминов. — Нет у вас методов против Кости Сапрыкина.
— Юморите, Фёдор Иванович? — подался к нему майор. — А зря, между прочим. Но, поскольку вы не в курсе, я объясню. Это мне не трудно, знаете ли.
— Внимательно, — ответил Параминов и откинулся на спинку стула. Спасибо, спинка имелась в наличии. Всё-таки, органы действуют теперь куда тоньше, чем в тридцатых годах прошлого века. Девяносто лет назад вместо стула, на котором расположился Параминов, довольно удобного, кстати, стула, находился бы прикрученный к полу табурет. На таком не откинешься…
— Вы не отвлекайтесь, Фёдор Иванович, — прервал его размышления Коваленко. — Дело серьёзное. А дело в том, — он помолчал, — вы помните, что вы под надзором?
— Забудешь про такое, — буркнул Параминов.
— Так вот, — продолжил Коваленко. — Объясните мне, уважаемый господин, — он выделил последнее слово голосом, — Параминов, что вы делали в районе испытаний ядерного оружия? Секретных испытаний, к слову.
— Можно подумать, бывали несекретные, — проворчал Фёдор. — Что?! Ядерного?
— Именно, Фёдор Иванович, — подтвердил майор. — И как вы это объясните?
— Никак не буду объяснять, — ответил Параминов, подумав. — Откуда мне знать, что там какие-то испытания были, тем более секретные? Грибы я собирал, — добавил он. — И ягоды. Запрещено?
Майор пожевал губами. Ведь он немолод, понял внезапно Параминов. Ему, пожалуй, к сорока, а всё ещё майор. Звездочку перед пенсией хочется? Зачётное желание, объяснимое, только он-то, Фёдор Параминов, тут при чём?
— Не запрещено, — произнёс, наконец, Коваленко. — Только подозрительно. Тем более, в вашем случае, гражданин Параминов. Вы же не просто так под надзором.
Параминов посмотрел майору в глаза, тот, не мигая, уставился на него. Как змей, как удав. Загипнотизировать, что ли, хочет? Так и Фёдор не кролик, чтобы послушно в пасть лезть. Да, было дело в молодости. Ходили тогда по Сибири слухи об отделении. Даже не слухи, идея витала в воздухе: чего, мол, эту Россию кормить? Фёдору плевать было на политику, но Фёдор он был молод, и почудился ему запах денег. Где высокая политика с участием держав, там всегда деньги, деньжищи даже. Спасибо, быстро понял, что ветры поменялись, да и объяснили добрые люди в штатском, что к чему. За это им тоже отдельное спасибо. Однако, было, да прошло, и быльём поросло, развесистым и непроходимым.
— Подозрения, майор, к делу не пришьёшь, — сказал Параминов. — Только не виноватая я, да и не приходил ко мне никто.
— Воля ваша, — не стал спорить Коваленко, доставая из ящика стола пропуск. — Идите, господин Параминов, не смею задерживать, — и добавил, когда Фёдор Иванович уже закрывал за собой дверь: — Но помните.
Запомнит, решил Параминов, куда он денется. Вот только кто в его окружении ссучился? Откуда органы узнали о поездке? К каждому поднадзорному по филеру не приставишь, никаких фондов не хватит. Значит, навёл кто-то, но кто?
Из Конторы, именно так он называл для себя учреждение, которое только что покинул, Фёдор Иванович отправился к себе на фирму. По приезду сразу вызвал Кузьму Кузьмича. В свете последних обстоятельств, он оставался единственным человеком, которому он мог довериться.
Безопасник выслушал его молча, не дрогнув лицом. Параминов в очередной раз восхитился его выдержке. Старая школа! Куда нынешним петровым и бошировым, которые перед камерой двух слов связать не могут.