Он поднялся и вышел за дверь. Нельзя сказать, что его слова что-то объяснили, но Сорби немного успокоился. Это не ошибка, это распоряжения самого ректора. Как там старший сказал? «Можете у ректора спросить?» Спросить у ректора, у самого Фрока Гаспиа… У человека, чьими книгами Сорби зачитывался, кого мечтал увидеть хотя бы издали. И теперь он познакомится с ним вблизи, возможно, ректор даже скажет ему несколько слов! От предвкушения закружилась голова. Сорби погнал прочь неуместные мысли. Кто он, и кто ректор Гаспиа? Великий расчислитель, наверняка, занят, и учить новичков будут его помощники. Ладно, завтра всё станет ясно.
Накинув куртку, Сорби выбрался из вагона. Солнце садилось, заливая крыши вагонов красным и оранжевым. Пахло нагретым металлом, маслом и пылью, а также цветущими белоголовками и близкой водой. Посредине маленькой площадки высился опорный пилон Стального пути. На нём сходились с десяток струн, на них замерли вагоны, подобные тому, что доставил сюда Сорби. У подножия пилона трое парней жарили что-то на открытом огне. Заметив Сорби, один из них, наголо бритый по обычаю Туанских земель, помахал рукой и прокричал:
— Двигай сюда, новенький!
Сорби не заставил себя уговаривать.
— Сорби, — подойдя, представился он.
— Я Морлис, — улыбнулся бритоголовый. — Это Су Лонг, — он показал рукой в сторону невысокого ярко-рыжего крепыша. — А это Груно.
— Грууно, — поправил его третий, самый высокий, с длинными чёрными волосами и горбатым носом. — Мы знакомы уже три часа, а ты всё никак не можешь запомнить моё имя, Морлиш.
— Ну, если тебе так нравится, называй меня Морлиш, — рассмеялся бритоголовый, — хотя я Морлис. Уж извини, твоё имя трудно для меня. У нас, туанцев, гласные никогда не идут подряд.
— Но сейчас ты говоришь на общем, — возразил Грууно.
— Да, да, прости, — развёл руками Морлис, — я стараюсь. А ты, — склонив голову набок, он пристально посмотрел на Сорби, — наверняка родом из Клосгера. Я угадал?
— Нет, из Морси.
— Ну, это рядом, — отмахнулся Морлис. — Так что я почти прав. А ещё, — он хитро прищурился, — ты расчислитель.
— Почему ты так решил? — спросил Сорби.
— Мы все тут расчислители, — объяснил Су Лонг. При разговоре он слегка шепелявил, как и все уроженцы страны Ксонг. — Только расчислителей оставляют ночевать в вагонах.
— Не знаешь, почему? — спросил Сорби. — Я пытался узнать у старшего по поезду, только он ничего не сказал.
— Откуда ему знать? — рассмеялся Морлис. — Он просто старший по поезду, ректор Фрок Гаспиа не объясняет ему своих решений. Ерунда, завтра всё узнаем.
— Узнаем, — согласился Сорби. Он втянул ноздрями воздух и кивнул на жаровню. — Вкусно пахнет. Рыба?
— Она самая, — сказал Грууно.
— А зачем? — спросил Сорби. — Съели всё, что лежало в ледниках?
— Ты что, дружище! — Морлис хлопнул его по плечу. — В ледниках полно еды, но… Скучно, понимаешь? Я приехал три часа назад, а Су Лонг и Гру… уно ещё утром. Можно спать, можно пить вино, но сколько можно? Я ехал четыре дня, диван до дыр, наверное, пролежал, а на вино смотреть не могу!
— Мне тоже надоело, — сказал Грууно. Су Лонг кивнул.
— Вот мы и решили развлечься, — продолжил Морлис. — Когда ещё удастся? А рыбалка тут, ух! — Он с восхищением покрутил головой и облизал губы. — Кстати, рыба готова, налетайте!
Вот казалось бы: ледники в покоях ломятся от яств. Никого из обслуги, понятно, не осталось, что им делать в здешнем тупике, но, по словам Морлиса, рядом с ледником были устроены печи. Так что и горячего можно наготовить, и закусками обойтись, но всё равно, добыча, пойманная самолично и своими же руками приготовленная на живом огне, всегда кажется вкуснее. Или не вкуснее, не подходит это слово… Более настоящей, что ли? Поедать её приятнее, чувствуешь себя самодостаточным человеком, независимым, взрослым.
Ни о чём подобном Сорби не думал, не в том он был возрасте, чтобы умствовать, но рыбу съел с удовольствием. А почему и нет, если приглашают? Тем более, наловили её с избытком.
Пирушка была в самом разгаре, когда гудок возвестил о прибытии ещё одного вагона. Нарядного, разрисованного птицами и тритонами вагона, с двойной жёлтой полосой вдоль крыши.
— Из Кранга приехали, — со знанием дела произнёс Су Лонг. — Кранг и Клонг, откуда я родом, рядом совсем. Ну, как рядом, через море…
Действительно, близко. Насколько Сорби помнил карту, княжества Кранг и Клонг разделял широкий пролив. Оказывается, местные называли его морем, но не Сорби, выросшему на берегу узкой Морсинки, над ними смеяться.
Двери вагона открылись, и изнутри одна за другой выпорхнули две девицы. При виде их Сорби чуть не подавился куском, в такие яркие, кричащие наряды они были одеты.
— Близняшки… — пробормотал за спиной Морлис.
— Првет, мальчики! — радостно заявила левая.
— Првет! — эхом отозвалась правая.
— Драсити… — пробормотал Сорби.
Обе девушки неуловимо напоминали Лойну: такие же невысокие, но стройные, с длинными, рассыпающимися по плечами волосами. Только у Лойны волосы были иссиня-чёрными, а девицы… Голову левой украшало изумрудно-зелёное облако, правая щеголяла небесно-голубым.
Девушки подошли ближе, и в груди у Сорби похолодело: они и лицами походили на Лойну. Что-то будет, что-то точно будет, и не поймёшь, к добру это или к худу.
— Меня звут Ро Понг! — Левая изобразила поклон и шаркнула правой ножкой.
— Ко Понг! — откликнулась правая и шаркнула ножкой левой.
— Ты на глаза их посмотри, — шепнул Сорби Морлис. — Ох, пропадём мы с ними…
У зеленоволосой Ро оказались ярко-синие глаза, как волосы сестры. Ко, наоборот, смотрела на мир глазами изумрудного цвета. И теперь эти две пары глаз, пробежавшись мельком по остальным парням, скрестились на Сорби.
— Э-э-э… Меня Сорби зовут, — сказал он.
Ро тряхнула волосами. Ветер и лучи заходящего солнца заставили их сиять.
— Крсивое имя, — сказала она и взглянула на сестру: — Чур, мой.
— Это мы посмотрим ещё, — выпятила та подбородок.
Это что же получалось? Сёстры, не успев приехать и познакомиться, уже положили на него глаз? Сорби вновь, уже в который за последние дни раз, захотелось сбежать.
— Хотите вина? — чтобы не молчать, спросил он.
Су Лонг и Грууно, которые не произнесли до сих пор ни слова, как будто очнулись. Притащили откуда-то складной стол, выложили на тарелки остатки рыбы, разлили вино. Надо отдать разноцветным сестричкам должное. Они не чинились, весело щебетали со всеми, хотя и кидали на Сорби многозначительные взгляды, от которых у него пылали уши.
Разошлись за полночь. Вагоны Сорби и Морлиса оказались рядом, и Морлис зашёл к Сорби в гости. Посидеть, поболтать. Разговор, понятно, крутился вокруг близняшек.
— Имей в виду, — заговорщицки понижал голос Морлис, — я тебе обеих не отдам. Выбирай, какую себе возьмёшь, синенькую или зелёненькую?
— Откуда мне знать? — сопротивлялся Сорби. — Одинаковые же! Может, ещё ничего и не будет.
— Будет-будет! — радовался Морлис. — Знаю я такую породу. Эти как чего-то захотят, так не слезут, пока по их не будет.
— Откуда знаешь?
— О! — многозначительно закатывал глаза Морлис. — Уж поверь, знаю. Так которую?
— Да у меня есть уже… — говорил Сорби.
— Здесь? — не верил Морлис.
— Ага.
— О-о-о… — тянул Морлис. — Смотрю, ты парень не промах. Приехать не успел, уже трёх себе завёл. Только я это так не оставлю, бороться буду.
Он размахивал руками, вскакивал и садился, настаивал. Потом угомонился, рухнул на диван и зевнул во всё горло:
— Ладно, это мы потом. Интересно, что завтра будет?
— Всего ничего ждать осталось, — сказал Сорби. — Хотя, путаники они.
— И интриганы, — подтвердил Морлис, снова зевая так, что Сорби испугался за его челюсть: не вывихнул бы!
У него самого от выпитого и от мыслей тоже плыла голова. Трое… Что же ему делать с тремя сразу?
Когда первые лучи восходящего солнца заглянули в окно вагона, Морлис не выдержал. Путано распрощался и убрался к себе. Сорби тоже лёг. Вскорости с коротким гудком прибыл ещё один вагончик, но он уже спал и ничего не слышал.