— Вроде всё, — со странной нерешительностью сообщил он.
— Теперь точно да, — подтвердил Морлис. Перед ним на полу лежала другая плита, почти скрытая под мешаниной проводов. «Коммутационная доска», — подумал ректор. От коммутационной доски к центральной плите бежал ещё один электрический шнур.
У ректора заныло под лопаткой. Он глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух, слушая, как убывает боль. Не хватало отправиться к Тритону прямо сейчас, в миг триумфа!
— Включайте, — стараясь, чтобы голос звучал уверенно, распорядился Гаспиа.
Грууно перекинул рубильник и подземелье наполнилось гулом. Сначала ничего не происходило, потом лампы прогрелись и осветились неярким красным светом.
Торец кинескопа, именно так именовалась главная лампа на языке Внешних, остался тёмным и пустым. Морлис торжественно перекинул ещё один рубильник. «Слава великому Фроку Гаспиа!» — увидел ректор надпись округлыми лардийскими буквами. Эти слова едва уместились на торце кинескопа или на экране, если говорить проще.
В груди ректора стало горячо, а буквы расплылись перед глазами. Он потянулся за платком.
— Вы плачете, господин ректор? Не надо, ведь это победа!
Гаспиа посмотрел на сказавшую эти слова Ро Понг. «Глупая, — подумал он, — ты даже не понимаешь, что сейчас произошло». Вслух же сказал:
— Прости старика, милая, я так давно этого ждал…
— Что вы, вы совсем не старик, ректор! — возмутилась Ко Понг. Фрок Гаспиа махнул на неё рукой.
— Старик, и вы все это знаете. Спасибо, что позволили дожить…
Он закашлялся. Снова заболело под лопаткой, но, несмотря на боль и слёзы Фрока Гаспиа переполняли гордость и торжество. Они сделали! Они сделали это сами! Внешние дали только принцип, общее устройство, а все сложности они решили самостоятельно, силами этих мальчиков и девочек. Впрочем, это давно взрослые люди. Те, кто занялся новым и сложным делом, быстро взрослеет… Зато он теперь знает, на кого оставить училище. Не сейчас, пару лет он протянет, но скоро, скоро…
Первыми училище посетили охранники лардийского тирана: немногословные люди в неприметной одежде, с незапоминающимися лицами и колючими глазами. Прошли по комнатам, заглянули в каждый угол, на кухню, в каморку уборщика, в кладовые, не побрезговав и туалетами. И уж само собой, побывали они в покоях ректора и других учёных чинов, в мастерских, в денежном хранилище, оставив после себя ощущение вины. Вроде и не в чем было Мастерам каяться, а всё равно, будто просветили насквозь, вывернули наизнанку, перетрясли бельё, явили пред очи Тритона дела и делишки, хорошие и не слишком, стыдные и не очень, все.
Сорби как раз плескался в умывальне, да не один. Была с ним синеглазка Ро, тоже неодетая.
Дверь открылась без скрипа, в умывальню проскользнул средних лет мужчина. Сорби вскинулся было заявить протест, но взгляд мужчины был таков, что слова застряли в глотке. Не злой, не пристальный, без угрозы, но было понятно, что нет смысла перечить. Не человек прервал их игры — функция. Равнодушная функция, закон природы, с которым не спорят, как не спорят со снегом или ураганом. Они сами проходят, а если к ним готов, то и без следа.
Мужчина обошёл умывальню кругом, открыл и закрыл шкафчики, заглянул под ванну, мазнул взглядом по Сорби и Ро — и вышел, так же молча, как и зашёл.
— Ну и глаза у него, — прошептала Ро. Губы её дрожали. — Как заморозил взглядом, я даже прикрыться не решилась.
— Прикрыться, — пробормотал Сорби. — Знал я, что будут смотреть, но чтобы так… Давай-ка, солнце моё, одеваться. После этого, — он передёрнул плечами, — ничего у меня не выйдет, и твоя красота не спасёт.
— Да, — коротко ответила Ро, даже не подумав обидеться. Не до обид, когда душа сжалась от мороза.
Потом охранники скрылись, растворились. Нет, они не ушли, но стали не заметными. Глаз скользил по их фигурам, не в силах зацепиться. О том, что охрана никуда не делась, напоминала только разлитая в воздухе тяжесть.
Визит самого тирана стал облегчением. Он просто вошёл через двери зала общих собраний, где собрали всех, просто вошёл и огляделся.
— Я Лард Тридцать седьмой, тиран Лардии, — сказал он. — Покажете, на что Лардия тратит деньги?
Тиран был молод, лишь слегка старше Сорби или Морлиса. Одетый неотличимо от своих охранников, в такой же тёмный и незаметный костюм, только в уголке воротника светилась бриллиантовая звезда — знак высшей власти.
— Одну минуту, Ваше Величество, — прошелестел с кресла-каталки Фрок Гаспиа.
— Не надо титулов, — покачал головой тиран. — Называй меня просто Лард. Так будет правильно.
— Хорошо, — кивнул белой головой Гаспиа. — Хорошо…
Он сильно постарел, кожа на щеках обвисла и пожелтела, и от прежнего ректора остался только взгляд, да и тот вспыхивал лишь изредка.
— Помоги мне, Тубор.
Тубор подкатил коляску с ректором к столу, на котором красовалось то, что Внешние называли монитором. За столом в ряд расположились шкафы в полтора человеческих роста.
— Это счётное устройство, — сказал, с усилием всасывая воздух, Фрок Гаспиа. — Электрический расчислитель. Полностью… электрический. В нём нет, — он помолчал, собираясь с силами, — механических частей. Он надёжный… Всегда считает правильно.
Договорив, Гаспиа согнулся и закашлялся, прижав платок ко рту. В зале было тихо, никто не издавал и звука, а ректор кашлял, кашлял и кашлял, содрогаясь всем телом. Прошла минута, прежде чем он утих, комкая платок в кулаке.
— Вам надо лечиться, ректор Гаспиа, — склонив голову, вежливо произнёс Лард.
— Мне надо, — сипло заговорил ректор, — дать жизнь электрическому расчислителю.
— Зачем? — поинтересовался тиран.
— Покажи, Тубор, — попросил Гаспиа.
В руках помощника появилась стопка картонных карточек.
— Лард? — поклонившись, он испросил разрешения продолжать.
— Конечно, — улыбнулся тиран.
— Это числа, — заговорил Тубор и положил стопку в прорезь на одном из шкафов. — На каждой карточке число. Прибор посчитает их сумму. Быстро и без ошибок.
Повернул рычаг. Шкафы осветились, ожили. Стопка карточек со стрекотом исчезла в прорези, чтобы через миг появиться в выходном кармане. На экране высветилось длинное число.
— Можете проверить, Лард, — сказал Тубор, с поклоном предлагая тирану стопку картонок.
— Зачем? — усмехнулся тиран. — Я верю. Скажите мне, э-э-э… Тубор, сколько стоит… это?
Он обвёл рукой шкафы и монитор на столе. Выслушал ответ и слегка округлил глаза. Самую малость, чтобы показать изумление, но не допустить умаления достоинства. Потом сказал с улыбкой:
— На эти деньги я найму сотню счетоводов и куплю десяток механических расчислителей. Какой мне смысл зря тратить деньги?
— Машина, в отличие от людей, не ошибается, Лард, — сказал Тубор.
— Ерунда. Десяток расчислителей будут проверять работу остальных. Денег всё равно хватит.
— Пройдут годы, и они станут меньше и дешевле, — собравшись с силами, проговорил ректор.
— Сами? — Приподнял левую бровь тиран.
— Мы научимся.
— Научитесь, — согласился Лард. — Только я, боюсь, не доживу. В общем, так. Я не вижу смысла тратиться далее. Поэтому…
«Ведь он артист, — подумал Сорби. — Он играет, ему нужна публика. И это значит, что он решает не только умом, но и чувствами!».
— Лард! — выкрикнул Сорби и тут же замер, стиснутый с боков охраной. Третий охранник сжал ему горло. Так, что воздух с трудом попадал в лёгкие.
— Кто ты? — спросил тиран.
— Сорби Гуан.
Воздух с трудом пробивался через гортань, и Сорби не говорил, а сипел.