— Стейси была хорошим человеком, — сказала я, чувствуя, как злость поднималась на поверхность, слово пузырьки в бурлящей воде.
Я могла ошпариться, если Сара слишком сильно надавит на меня сегодня. У меня не было терпения до ее привилегированной задницы, не когда судьба моих мальчиков неизвестна.
Хаэль, Аарон, Оскар или Каллум могли быть мертвы.
Блять.
Теперь я дрожала. Я ничего не могла с этим поделать. Мало вещей в мире, которые теперь могли заставить меня трястись. Это одна из них. Не смейте оставлять меня с разбитым сердцем, вы, ублюдки. Даже, блять, не смейте.
— Стейси была хорошим человеком, — повторила я, положив ладонь на блестящую, гранитную поверхность столешницы. Она была цвета песка, но куда менее интереснее. Надеюсь, ради Сары, что это на самом деле арендовано через систему Airbnb, а не ее настоящий дом. Он настолько невероятно скучный. — Она была больше, чем просто файл в вашем телефоне, — я покачала головой.
В голове я переживала тот момент в коридоре уже несколько раз. Хоть я и знала, что никак не смогла бы спасти Стейси, я хотела бы, чтобы все вышло по-другому.
— Послушай, Бернадетт, — начала Сара, утопая во вздохе, который она так долго держала в себе, что я боялась, что она могла отключиться. Наконец она выдохнула, когда сделала шаг вперед, положив свои руки на столешницу, лишь в трехстах миллиметрах от моих. Все мое тело болело, словно меня пустили через цикл стирки или что-то в этом роде. Все болело. По крайней мере, во время обследования в больнице имени Генерала Джозефа я узнала, что кашляла кровью только потому, что сломала зуб и прикусила язык от побоев. Могло быть в разы хуже, вроде внутреннее кровотечение или подобное дерьмо. Они настояли на том, чтобы взять кровь и провести несколько анализов, хотя я не совсем понимала, зачем это было нужно. — На этот раз ты не под арестом. Тем не менее…, — и тут она замолчала, чтобы подчеркнуть эти слова в немного угрожающей манере, — ты — заинтересованное лицо.
— Почему я у вас дома? — спросила я, уставившись на нее и желая, чтобы этот день просто, блять, закончился. Я вымоталась. — Это стандартная процедура: приводить заинтересованное лицо в дом ФБРовца?
— Я пытаюсь помочь тебе, Бернадетт, — сказала она, розовый рот вытянут в линию и мрачный, глаза затенены так, как не были до того, как она вошла в это здание сегодня и увидела резню, разбросанную по ветхой школе, словно это был гребаный конец света. — Я привезла тебя сюда, потому что хочу заключить с тобой сделку.
Сара отвернулась, взяла стопку бумаг и положила их передо мной. Мгновение я смотрела на них, а затем переместила свой взгляд на нее.
— Простите, но я не понимаю юридическое дерьмо. Что это?
— Полный иммунитет для тебя, — сказала Сара, постукивая пальцами по страницам. — В обмен на информацию…и твои показания.
— Показания о чем? — спросила я, чувствуя, как покрываюсь мурашками.
Я хотела домой. Хотела увидеть своих мальчиков. Черт, это единственное, о чем я могла сейчас думать: пойти домой и свернуться калачиком в постели вместе с ними. Если я очень мило попрошу, думаете, они все бы легли в обнимку вместе со мной? Случались вещи и страннее.
— Против Памелы, — сказала Сара, снова скрестив руки.
По мне, все эти скрещивания рук выглядело, как защитный механизм. Как потирание подбородка Вика, капюшон Кэла, iPad Оскара…и то, как Стейс Лэнгфорд смотрела в свой телефон с пустым, отдаленным взглядом. Черт, твою мать. Мы должны были защитить ее.
Это на нашей совести.
Тот день в столовой, когда она отозвала свою сделку с Хавок, будет преследовать меня вечно.
— Моей матери? — спросила я, выгибая бровь.
Я не глупа и слышала, что сказали мальчики. Их план заключался в том, чтобы повесить убийство Найла на Памелу. Если Сара просила меня дать показания, значит, она раскопала улики, подкрепляющие эту мысль.
— Да, — сказала Сара с долгим вздохом.
Спустя мгновение она вышла из комнаты и оставила меня смотреть на бумаги перед собой. Я бы ни за что не стала информатором или свидетелем для копов. Это социальный суицид. Кроме того, как бы это выглядело, если бы жена Хавок сделала нечто подобное? Я оттолкнула бумаги и запустила пальцы в волосы.
Когда Сара вернулась, то держала знакомую коробку. Она поставила ее на столешницу рядом со мной. Я не прикоснулась к ней, совсем. Я не хотела, чтобы она знала, насколько мне важна эта коробка. «Старые домашки и сочинения» уставились на меня в ответ петляющим, женским почерком.