— У меня есть право хранить молчание, не так ли? — спросила я, смотря на нее в ответ. — Я имею ввиду, что сейчас я не под арестом. Правда, я не сделала ничего неправильного. Каждый мужчина, которого я сегодня убила, получил по заслугам. Нельзя прийти в мою школу и начать партизанскую войну с моей командой.
Сара ничего не сказала, когда я открыла дверь и вылезла. До меня дошло, что если школа Прескотт — очень общественное место, за которым активно следят копы — стала мишенью «Банды грандиозных убийств», тогда дом Аарона более небезопасен.
Нам придется переехать.
Черт.
— Вы не возражаете проводить меня внутрь? — спросила я, поднимая бровь, когда я наклонилась и посмотрела на нее через салон бордового «Субару», за рулем которого она сидела. Эта машина ни черта не ее настоящая машина. Должно быть, взята на прокат. — Я бы не хотела, чтобы меня завалил член «Банды грандиозных убийств».
Я закрыла дверь, прежде чем она смогла ответить, но была удивлена, когда она последовала за мной. Когда я бросила взгляд через плечо, то увидела детектива Константина, сидящим в машине в конце квартала. Он наблюдал за нами, что было не удивительно.
Все, что я отныне делаю, будет тщательно наблюдаться и записываться.
Я поднялась по дорожке и открыла входную дверь, приводя с собой Сару. Уверена, что если у нее нет ордера на обыск этого места, то скоро она его получит. Ее глаза загорелись любопытством, когда дверь распахнула, и я включила лампу возле дивана.
— Не совсем дерьмовая дыра банды, которую вы ожидали, да? — спросила я, поворачиваясь и смотря, как она осматривала простую гостиную, обеденный стол со свежими цветами в вазе, рождественскую елку в углу, которую мы так и не убрали.
— Милый дом, — сказала Сара, ожидая рядом с парадной дверью, пока детектив Константин и оба офицера в униформе не присоединились к ней. Травка была в запертом кабинете в преобразованном гараже, и весь задний угол дома пропах ею. Но технически она легальна в Орегоне, даже если она все еще федерально запрещена. Какая шутка — сделать лекарственное растение наркотиком первого списка. Но я слишком пережила за своих мальчиков, чтобы разразиться одной из моих обычных политических тирад.
Потом я пошла к лестнице, игнорируя Сару, когда она окликнула меня, чтобы подождать.
Когда я была на полпути наверх, то услышала это — звук включенного душа.
Я пробежала последние несколько ступенек так быстро, как могла, пользуясь преимуществом сломанного замка на двери, чтобы распахнуть ее. Она врезалась в стену, и я увидела Виктора Ченнинга под потоком горячей воды, одна рука лежала на стене, глаза закрыты. Он посмотрел на меня, его темный взгляд пронзал меня, словно нож. Я хотела истекать кровью ради него. Я хотела принадлежать ему. Больше всего мне хотелось быть его королевой.
— Бернадетт, — выдохнул он, смотря мимо меня, туда, где теперь стояла Сара.
Я обернулась к ней и увидела, как покраснело ее лицо, когда она выругалась и отвернулась. Хах. Полагаю, что даже закоренелые агенты ФБР — это обычные женщины, в конце концов. Вику, может, и восемнадцать, но он мужчина во всех смыслах этого слова.
— Ты не возражаешь что-нибудь надеть? — спросила Сара после того, как снова повернулась к нам.
Насколько она доверяет королеве и королю Хавок, чтобы поворачиваться к нам спиной.
— Предпочту не надевать, спасибо, — сказал Вик, ухмыляясь мне полуулыбкой.
Это ведь хороший знак, верно? Остальные мальчики могут быть в порядке. Они просто должны, так? Потому что моя история будет неполной без них. Опять-таки, я лучше кого-либо знала, что реальная жизнь не имела никакого смысла.
Не все можно завязать красивым бантиком.
Иногда случаются плохие вещи. Иногда случаются очень плохие вещи.
— Ты здесь один? — спросила Сара, когда Вик нехотя задергивает занавеску в душе.
— Только я, — сказал он, что вновь пробудило во мне это ужасное тонущее чувство.
Словно…все эти бабочки, вырвавшиеся из своих коконов и взлетевшие из-за мальчиков, умерли. Хрупкие крылышки сломались. Красивая пыль их чешуи отслоилась, и ее унес ветер.
— Ты знаешь местонахождение Каллума Парка?
Следующий вопрос Сары заставил меня замереть.