Когда он будет готов рассказать мне, я буду рядом.
— Подойди, Бернадетт, — сказал Оскар, и несмотря на то что я была его королевой и я отдавала приказы, я чувствовала, что ему нужен был этот момент власти, чтобы подавить в себе яростный, ледяной гнев.
Я полезла на его колени, но он побудил меня прижаться пиздой к его бедру, а не к стволу. Он грубо схватил меня за волосы сзади и облизал раковину уха, а потом прошептал «двигайся».
Я сделала так, как сказал Оскар, потираясь набухшим жаром моей киски об него. Прямо сейчас, окутанная во все это, мои переживания были далеки, как падающие звезды. Не было ничего важнее, чем нахождения в этом моменте, чем вид Кэла завязанного веревками Оскара, чем скольжение по его татуированному, мускулистому бедру, пока он не стал влажным из-за меня.
Моя собственная татуированная левая рука схватила его член, удовлетворяя его, пока мы смотрели в глаза друг другу, а наше смешанное дыхание затуманили его очки. Мой клитор задевал ту самую точку, заставляя мое тело ощущаться вялым, легким. Мои глаза наполовину прикрылись, когда я оторвала свое внимание от Оскара и посмотрела в сторону Каллума, который стонал и двигался, связанный этой прекрасной, красной веревкой.
Оргазм настиг меня, как удар в живот, заставляя меня застонать, а внутренности трепетать. Как только он настигает меня, и мои мышцы напряглись, Оскар подстроился под меня, двигая бедрами и насаживая меня на свой член, пока кульминация захватывала все мое тело. К протяжному, низкому стону, пронесшемуся по моим губам, вскоре присоединился его, когда он излился внутрь меня, а затем перекатил меня на спину рядом с ним.
— Пожалуйста, дай мне кончить, — пробормотал Кэл, его глаза были зажмурены. — Блять, Боже, прошу.
Я оперлась на один локоть, задыхаясь и уставившись на него глазами, затуманенными сексом.
— Сделай это, — приказал Оскар, и я обернулась, чтобы увидеть, что он смотрел на меня, как властный принц. — Сделай это, Бернадетт.
Я потянулась левой рукой и три раза нежно погладила Кэла разжатыми пальцами. Он кончил так сильно на свой живот и грудь, связанный веревкой и не в состоянии делать что-то, кроме как испытывать прилив. Затем он обмяк в узлах, задыхаясь и дрожа, а Оскар приблизился, развязал его несколькими ловкими движениями.
— Господи, блять, Иисусе, — пробормотал Кэл, дрожа, когда он схватил наполовину выпитую бутылку колы с прикроватной тумбочки. — Святое дерьмо.
— Святое дерьмо, это точно, — пробормотала я в ответ, а затем я знала, что вскоре мне нужно будет попробовать это снова, чтобы Оскар связал меня. В прошлый раз он ушел. На этот раз ему не позволительно. — Оскар…
— Тебе лучше? — спросил он с искренней серьезностью.
Все, что я могла, — это кивнуть, когда залезла наверх, ложась рядом с ним, позволяя его руке устроиться на одной стороне моей головы. Каллум подкрался ко мне сзади, обнимая меня за талию.
Минуту я обнималась с ними обоими, моими двумя темными, бесценными монстрами.
— Лучше, — сказала я, потому что я была счастлива, но еще не оставила остальное позади. Так что, я решила сказать правду. — Но лишь немного.
— Мало-помалу, малой становится большим, — Оскар замолчал, и я закрыла глаза.
Это не совсем придуманное Шекспиром, но сойдет. И через несколько минут я уснула и видела сны.
20
Потребовалось три недели, чтобы высечь судьбу мой матери на камне, чтобы засесть с Верой за кофе — не за кофе из кошачьего дерма — и обговорить, что нужно сделать. Каллум не считал, что я должна продолжать гоняться за концами, но мне нужно, чтобы Памела навсегда исчезла из моего списка. Сначала я думала, что, отравив ее в тюрьме, я утолю это чувство.
Но этого недостаточно.
Не после того, что она сделала с Пенелопой.
Если честно, если бы я поставила ей на живот перевернутое ведро с голодными крысами и смотрела бы, как они медленно и мучительно прогрызали себе путь через ее внутренности, этого тоже было бы недостаточно. За то, что она сделала с Пен, со мной, с Хизер, она заслуживала быть сожженной на костре.