Я падал так быстро и сильно, что не важно, где приземлюсь, мои кости, скорее всего сломаются. Разобьются в дребезги. Превратятся в пыль. Мои колени подкосились, но Хаэль поймал меня за локоть до того, как я рухнул на пол, как влюбленный дурак, которым я и был.
Хоть я и знал, что это неправда, я всегда хотел верить, что настоящая любовь была сильнее всего остального. Что, если вы испытываете ее, то сможете сделать что угодно. Что у вас было все. Я не знал, во что теперь верил.
— Это не значит, что у меня не будет вопросов позже, — сказала Сара со вздохом. — Но пока что, мы не обвиняем вашу…семью ни в чем, — она снова замолчала, а затем протянула манильский конверт. — Если Бернадетт каким-то образом выкарабкается, дайте ей это.
Сара отошла назад и развернулась, направляясь по стерильному коридору в сторону выхода.
Я смотрел, как она уходила, а затем опустил взгляд, засунув руку в конверт, чтобы увидеть, что Сара оставила в нем.
Это была страница из дневника с тоненькими, розовыми линиями и блеклым изображением розы на фоне. Почерк был витиеватым и знакомым. Пенелопа. Я бы узнал его где угодно. В тот же самый день, когда Бернадетт появилась на детской площадке и ее тут же возненавидели все, Пенелопу любили. Не думаю, что тогда, она знала, как помочь своей сестре. Тогда, она уже столько настрадалась.
Если бы мы прикрывали ее и были рядом так же, как с Бернадетт.
Я сморгнул то, что как мне казалось, были слезами, но мне было плевать, что бы подумали другие.
— Черт, — выдохнул Хаэль, пока читал листок позади меня. — Берни нужно это увидеть.
Дорогая, Бернадетт
Иногда мне не удается выразить словами то, что мне нужно сказать. Так что…я запишу их, и, возможно, однажды я стану достаточно храброй, чтобы рассказать тебе.
Дело для меня обстояли плохо уже очень, очень давно. Когда я закрываю глаза по ночам, мне теперь больше снились кошмары, чем хорошие сны. Так было не всегда. До смерти папы дела обстояли лучше. Но теперь…Ты же знала, что мама папы живет в Нантакете, так? Ну, она согласилась взять меня.
Я давно должна была уехать, но не была уверена, отпустят ли меня Памела или Найл. Я боялась рассказать им обоим, но еще я слишком боялась остаться. Так что, я ухожу. Хотела бы я, чтобы ты пошла со мной, но я знаю, что ты не оставишь Хизер. Он не может пойти с нами, потому что Найл никогда не позволить ей уйти. Они придут за нами. Они даже могли засунуть нас в другую приемную семью, как Кушнеры.
Я не уверена, что смогу вынести еще одно такое место.
Я ухожу, даже если это означает, что я — трусиха. Я должна. Если не уйду, то вполне уверена, что умру здесь задолго до того, как они убьют меня. Возможно, я уже мертва? В любом случае, я давно знала, что меня не будет рядом, чтобы защитить тебя.
Это нормально, потому что я знаю, что ты можешь постоять за себя. И я знаю, что если ты просто попросишь, эти мальчики тоже защитят тебя. Все, что тебе нужно сделать, это попросить, Берни. Позови Хавок. Просто скажи. Одно единственное слово. Произнеси его. Тогда когда меня не станет, а у тебя будет армия, чтобы сражаться за тебя и Хизер.
Просто знай, что я люблю тебя до Луны и обратно. Всегда любила. Всегда буду.
Что бы не случилось.
Хохо
Пенелопа.
Я опустил письмо, передавая его, когда Каллум подошел и взял его у меня. Он показал его Оскару, перед тем как передать его Вику. Когда мы все прочитали его, Виктор протянул его обратно мне и я засунул листок в конверт. Берни, прошу, подумал я, молясь так сильно, как никогда не молился. Я не был верующим, но все равно молился, потому что не знал, что еще делать.
Мы сделали все, что смогли, чтобы обезопасить ее. Каким-то образом, мы провалились. Каким-то образом, в конце, это было не важно, потому что она была готова пожертвовать собой, чтобы спасти любого из нас. Хаэль винил себя, но было не важно, кто бы из Хавок это не был, потому что Бернадетт знала, чего хотела — или, может, даже чувствовала, что ей нужно — сделать.
Раздвижные двери напротив зоны ожидания открылись, и вышел хирург, с которым мы раннее встречались. Она опустила свою маску, и, клянусь, я знал, что все происходящее, основывалось на выражении ее лица.
Пожалуйста, нет. Прошу, прошу, прошу. Темный бог, или богиня, или благостная энергия Вселенной, прошу не забирай у меня первую и единственную любовь. Прошу. Мы все сломаемся. Хавок перестанет существовать. Это будет конец всего хорошего и правильного в наших жизнях.