— Вы, блять, серьезно опаздываете, — сказал он, осматривая дом, словно будет скучать по нему. В некоем странном смысле я тоже буду. Но еще я буду чувствовать облегчение о нового начала в другом месте. В любом случае, у нас было немного времени, которое нужно чем-то занять. Мы не двигались пару месяцев. — Хочешь, чтобы я отвез? Раз ты, ну знаешь, водишь, как гребанная бабуля.
— Пошел ты, — огрызнулся я, минуту играясь со своим телефоном. — Мы даже могли бы заехать к «У Уэсли» на обратном пути? Хоть мы и закончили школу, а забегаловка вроде как точка для школы Прескотт, думаю, мы можем ездить туда столько, сколько захотим. В конце концов, мы королевские особы Прескотта, не так ли? Не хочешь проверить, если кто-то еще хочешь поехать туда?
— Принято, — сказал Хаэль, выскользнув обратно на запах травки.
Это наш собственный сорт — Хаос в школе Прескотт — и он чертовски вкусный. Я бы покурил, если бы мне не нужно было отвозить трех маленьких девочек на вечеринку.
Мои губы смягчились, когда я подумал про Бернадетт в ее розово-белом Кадиллаке Эльдорадо, ее волосы развивались на ветру. Я резко выдохнул, прямо перед тем, как открылась задняя дверь и Хаэль появился вместе с Виктором, Каллумом и Оскаром позади него.
— Если мы все поедем в «У Уэсли», тогда я пойду, — сказал Вик, когда промчался мимо, и я вздохнул.
Что касалось «Банды грандиозных убийств», то мы были вне опасности — по крайней мере, так казалось, учитывая их внутренние распри и борьбу за власть в Портленде — и за нами больше не следил VGTF, но Вик хороший лидер, и он держал нас в напряжении, напоминая нам, что нам нужно быть осторожными на каждом углу.
Особенно после того, что случилось с Берни.
Меня охватила боль, и мне пришлось ухватиться за стол, чтобы удержаться и вспомнить, как дышать. Берни лежала лицом вниз на земле, на ее губах булькали кровавые пузырьки, хирург, которая вышла и убрала маску со своего лица…
Я снова поднял взгляд, когда Эшли взяла меня за руку.
— Пошли! — захныкала она, когда Оскар бросил на нее снисходительный взгляд, а Кэл надел толстовку.
Даже, если Вик возьмет свой байк, нам, как минимум, понадобится Бронко и Камаро. Или, полагаю, мы могли взять Кадиллак.
— Хорошо, хорошо, — подбадривал я Кару и Эшли, выходящих через парадную дверь, а затем остановился рядом с Хизер, когда она проверяла прическу в зеркале в последний раз.
Улыбка подразнила края моих губ, созданная из смеси горечи и радости. Как в одну минуту все могло быть плохо, а в следующую — все стало хорошо? Как Бернадетт могли подстрелить? Как она могла умереть?
Я снова выдохнул, сжав руки в кулаки, а затем заставил себя расслабить их.
— Теперь ты готова? — спросил я, когда Хизер, наконец, повернулась ко мне.
Она кивнула, и я выставил за дверь и ее, направляясь наверх к открытой двери спальни — место, которое так тесно переплетено с воспоминаниями о Бернадетт, что я никогда не мог смотреть на него и не думать о ней.
Никогда.
Даже через миллион лет…
Бернадетт Блэкберд
День выпускного…
Было так много способ закончить историю, похожую на мою. Если бы я попробовала, то сделала бы это так.
Рожденная из мести и закаленная ненавистью
Каждый акт мести был криком любви,
Отчаянием продолжать верить,
Поцелуями, которые обжигали кожу и навсегда оставляли следы,
Отчаянным вид разрушения, сломленный хаос, беспредел, который
Полз под вашей кожей и заставлял истекать кровью,
Анархией, которая возникала внутри извращенного сердца.
Лишь истинная победа приходит с принятием и прощаниями скорби.
Лишь истинная победа приходит с любовью.
Я умерла в тот день. На самом деле. Мне тоже сложно в это поверить. Особенно в мирную часть. Потому что после всего, через что я прошла, я предполагала, что когда, наконец, потеряю контроль над своим телом, то обнаружу себя, стремительно скатывающейся к какому-то адскому существованию. Вместо этого я почувствовала радость, потому что я сделала так, что эти последние мгновения что-то значили. Казалась, еще слишком рано прощаться, но какая-то часть меня понимала, что я снова их увижу где-то, однажды, в каком-то месте.
Потому что любовь, подобно нашей, не умирает вместе с телом.
Вы на самом деле считали, что любовь Хавок настолько хрупкая?