— Конечно, нет. С чего бы ты это взяла? — спросил он, когда я ухмыльнулась и все равно обняла его, вдыхая отдаленный запах корицы.
Его волосы все еще были черными, он продолжал красить их, и это нормально. Он может проявлять свою боль так, как он считает нужным.
— Я занял тебе место, — сказал Кэл, сидя на одном из вращающихся стульев за стойкой.
Татуировщик посмотрел на это без всякого веселья, но при этом не сказал ни слова. Потому что мы все так же были Хавок. И до сих пор были лишь одна банда в Спрингфилде, которую вы бы не хотели злить.
— Вижу, — сказала я, когда он встал, а затем так же легко перепрыгнул через спинку стула, чтобы накрыть меня своим запахом хлопком и стиральный порошком Tide. Он пах как тальк и лосьон после бритья, и он все еще преподавал танцы в большой, красивой студии в южной части, которая не брала ни копейки. Его глаза все так же были голубыми, бесконечными и прекрасными, а его губы все еще были такими же, как у падшего принца. Его волосы были такими же золотистыми и напоминали солнце. — Спасибо. Потому что я знаю, что если бы не добралась в скором времени, оно было бы занято.
Мы неохотно отодвинулись друг от друга, когда я посмотрела на Хаэля.
Хаэль с рыжими волосами, все еще носящий ирокез, со шрамом на руке — подарком отца, который так и не полюбил его по-настоящему. Он все еще винил себя за то, что случилось со мной, и иногда просыпался от кошмаров, которые я разгоняла сладкой киской.
Мы были семьей, но еще были сломлены в каких-то смыслах. И это нормально. Никто не ждал, что мы исцелимся и станем примерными гражданами за ночь. Или за пять лет. Или вообще.
— Блэкберд, — сказал он, указывая своей рукой на стул, словно снова поступал по-рыцарски. Например, как чинить наши машины после той перестрелки, чтобы я снова могла разъезжать на своем Кадиллаке с откинутым верхом и развевающимся на ветру волосами с красными кончиками. Этот мальчик пах кокосовым маслом и машинным маслом, и он все еще игрался с винтажными машинами. Он просто проделал большую часть работы в гараже на пять машин, который Виктор построил рядом со старым дом. — Твой трон ждет тебя.
Я села, и кто-то — возможно, Вик — надел эту гребанную корону мне на голову.
Она больше была символической, в основном забавы ради.
Оскар опустился на колени рядом со мной, чтобы наблюдать. Он наблюдал, как тату-мастер почистил внешнюю сторону моей шеи и поместил дизайн, над которым мы работали несколько недель прямо туда, под мое ухо.
Пять имен.
Непросто буквы.
А имена.
— Шея — болезненное место, — сказал мне Оскар, его глаза были наполовину закрыты и защищающими. — Крайне.
Наши руки сплелись, и я закрыла глаза, вспоминая все сбои, ямы и преграды на пути, который мы прошли за последние полдесятилетия. Он все еще боялся иногда, все еще приводил меня в тату-салон, чтобы ощутить этот острый укол боли и напомнить себе, что физическая боль никогда не бывает такой сильной, как эмоциональная. Никогда. И еще: это нормально — чувствовать боль, истекать кровью и, возможно, плакать, хотя он сам никогда этого не делал.
Мальчики сидели со мной, пока мне набивали татуировку, а затем каждый набил свою (даже Аарон, у кого уже имя «Бернадетт» было выгравировано на его плоти).
Мое имя, их кожа.
Все мы были помечены и собраны вместе кровью, чернилами и дерьмом.
Затем, несмотря на то, что нам было немного больно, мы вышли. Мы тусили. Пили. Танцевали.
Мы пошли домой вместе, и это был лучший двадцать третий День рождения, о котором я могла мечтать.
* * *
Десять лет спустя…
— Берни, прекрати, — огрызнулась Хихер, ударив по моим рукам. С моих губ свисала сигарета, пока я отчаянно пыталась исправить прямые локоны, которые приклеились к ее лбу. Она была красивой — конечно, была, потому что я была сучкой Прескотта до мозга костей и я знала, как наносить макияж — но она продолжала суетиться, словно сомневалась в себе. — Моя пара скоро будет здесь.
— Ты знаешь, какое облегчение я испытала, узнав, что ты — бисексуал? — спросила я, потому что когда узнала, что Хизер собиралась пойти на выпускной с девушкой, то была в восторге.
Никто лучше меня не знает, какими хитрыми бывают парни. В конце концов, у меня таких пять.
— Ты уже говорила, и это странно, так что, пожалуйста, хватит, ладно? — попросила она, оттолкнув меня и проводя руками вниз по платью. — Думаешь, парень все равно бы предпринял что-то со мной? — она бросила на меня взгляд, который было не сложно понять.