Нет, есть три ребенка, с которыми лучше не связываться в школе Фуллера.
Только если вы не хотите, чтобы они вас уничтожили.
Некая странная, глупая часть меня почти хотела, чтобы Хизер пошла в школу Прескотт, особенно, когда директором была мисс Китинг. Теперь дела шли по-другому. Черт, весь Прескотт был другим. Весь Спрингфилд был другим.
Андергруанд все будет существовать. Всегда будет кровь, которую можно пролить. Хавок всегда будет этим править.
Оказывается для большинства вещей существует нечто, называемое золотой серединой. Для нас — это была школа Фуллер.
Оак-Вэлли слишком элитная. Богатые гротескны и непристойны.
Школа Прескотт слишком унылая. Здания и инструменты обучения могут быть новыми, но ученики все те же старые дерзкие ребята с юга, какими они всегда были.
Школа Фуллер казалась нормальной. И, когда Хизер посмотрела на меня теми же зелеными глазами, как мои, я обнаружила, что улыбалась. Иногда, когда я заходила в комнату и солнце светило под нужным углом, а в воздухе витал запах лимонного спрея для тела, который любила Хизер, потому что Пенелопа тоже его любила… я видела свою старшую сестру в младшей. У меня перехватило дыхание, и я была так чертовски уверена, что Пен вернется к жизни, что слезы подступили к глазам, а в груди сжалось, и мое сердце заколотилось.
Это никогда не было разочарование, когда я понимала, что Хизер — это Хизер, а Пенелопы больше нет, потому что я гордилась, кем стала моя младшая сестра. Я гордилась и собой, что вырастила ее, любила ее, дала ей жизнь, которую она заслуживала.
— Думаешь, я могла бы, скажем, просто ускользнуть отсюда и не говорить мальчикам о том, что я ухожу? — взгляд Хизер метнулся к лестнице позади меня, словно она беспокоилась, что Каллум мог сидеть там и наблюдать.
Он вытворял вещи и похуже с ее парами. Когда она попыталась пойти на свидание с каким-то придурком из Оак-Вэлли, парень вылез из своей машины и обнаружил, что Кэл уже сидел на крыше.
Достаточно сказать, что он так и не дошел до входной двери, чтобы постучать. Сначала Хизер была зла, но позже призналась мне, что если парень был недостаточно силен, чтобы пойти против Хавок, тогда он не стоит ее любви и нежности.
Черт подери, я любила этого ребенка.
— Думаешь, свинье могут, блять летать? — спросил Аарон, появившись из гостиной.
Теперь она была красивой, обклеенная фактурными обоями, которые я выбрала и поклеила сама, потому что даже несмотря на то, что деньги Руби теперь надежно хранились у Виктора, где им и положено быть, мне не нравилось платить людям за то, чтобы они что-то делали вместо меня. И несмотря на то что поклейка обоев была занозой в моей заднице, оно того стоило, потому что каждый раз, когда я на них смотрела, моя грудь наполнялась гордостью и я вспоминала, что с толикой сообразительности и настроенностью, можно было сделать все, что задумали.
Можно вырастить троих маленьких девочек, даже когда вы сами едва перешагнули стадию маленькой девочки. Можно влюбиться в пятерых прекрасно сломленных парней. Можно сеять хаос, разрушения, гоняться за беспределом и установить анархию, а в конце вы могли найти свой вид триумфа. Не важно выражался ли он в поклейке обоев или в управлении андергрундом, который действовал во тьме, буду непоглощенным ею.
В Спрингфилде все еще были наркотики, проститутки, убийцы.
Но Хавок всегда был рядом, всегда наблюдал. Молот справедливости был в наших руках, и мы не боялись использовать его. Детей не продавали, девочки не исчезали на трассе I-529. Не было копов, чьи руки не были бы связаны справедливостью, Хавок или и тем и другим.
Школа Прескотт была реконструирована, наполнена ноутбуками и iPad, учителями с дипломами, которые не заманивали девочек и не продавали их тела через веб-кам. Была танцевальная школа, где Каллум учил маленьких детей, которые не могли позволить себе дорогие занятие в любом из районов Оак, но чьи сердца были настолько преисполнены и готовы учиться, что они получали стипендии далеко-далеко.
— Бернадетт? — сказала Хизер, махая рукой перед мои лицом. Она и Аарон уставились на меня, ожидая, когда я выйду из задумчивости и вспомню, что моя младшая сестра, которую я так усердно старалась спасти, на следующей неделе заканчивает старшую школу. Идет на выпускной на этой неделе. Она поступает в колледж в Нью-Йорк, и мне одновременно грустно и радостно. — Ты же не пишешь снова в голове стихи, так? — спросила она, но я лишь обеспокоенно улыбнулась ей.
— Где Кара? — вместо этого спросила я, потому что не была готова прямо сейчас полноценное чувство в моем сердце.