Аарон кивнул, но не отпустил меня, целуя меня в обе щеки и в лоб. Его дыхание коснулось меня, как легкое дуновение, и я содрогнулась. Пар клубился вокруг нас, когда вода, наконец, закипела, обжигая кожу так, как я и хотела. Я уставилась на татуировку «Бенрадетт» на его правой руке.
При первой же возможности я сделаю татуировки их имен на своей коже. Не важно, где. Я просто хочу их где-нибудь. И я хочу свое имя над всеми ними. Делает ли это из меня сумасшедшую?
Я слизала немного теплой воды со своим губ и снова посмотрела на лицо Аарона. Как только он выйдет отсюда, то что-нибудь ударит. Я знала это по тому, как он скользил по моим синякам, вбирая весь ущерб, который я получила в руках вражеской банды. Не скажу, что виню его. Если бы они сделали так с моей девочкой — неважно хотела ли она ребенка или нет — я была бы в ярости.
В безутешной ярости.
Кровожадной.
— Не рассказывай никому пока, — сказала я, касаясь его руки.
Его кожа была настолько горячей, что обжигала. Она влекла меня к нему, как мотылька — пламя. Наверное такого Хавок о себе мнения. Словно пламя, они сожгли мои крылья и удерживают меня в Прескотте.
Что ж, я точно знала, что так чувствовал Аарон. Оскар. Возможно Хаэль. Про Кэла я не знаю. Вик — тот, кто с радостью бы щелкнул колесиком зажигалки и поднесет ее.
Токсичные. Безответственные. Сломленные.
Это я, мои мальчики и эта вот не-беременность.
Я выдохнула.
— Не скажу, — пообещал Аарон, в его голосе прорезался гнев, который он так старательно пытался скрыть. — Обещаю, не стану, — он наконец отпустил мое лицо и отступил назад. — Не спеши. Когда выйдешь, мы снова начнем искать Кэла. Тогда сможешь рассказать им всем вместе.
Он повернулся, чтобы уйти, замер, а затем развернулся так быстро, что из меня вышел звук удивления. Аарон ладонями хлопнул по стене душа по обе стороны от меня и завладел моим ртом, словно он честно верил, что все проблемы мира могли быть решены правильным поцелуем.
Когда мои пальцы поднялись, чтобы коснуться его мускулистой груди, а его язык завладел моим ртом, я подумала, что есть хотя бы маленький шанс, что он прав.
— Держите меня на привязи и не спускайте с поводка, ваше величество. Потому что, когда я в следующий раз увижу кого-то с этой отвратительной, гребанной татуировкой клоуна, то я пойду во все тяжкие в стиле папочки Аарона и надеру их задницы, — он схватил меня за внешнюю сторону шеи, целовал достаточно сильно, до синяков, а затем отпустил, уставившись на меня сверху-вниз с паром и росой, собравшимися на его волнистых волосах. — Блять, ты самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал, — выдохнул он, наконец повернувшись и выйдя из ванной таким вихрем, что пар заклубился вокруг, как облака на летнем ветерке.
Улыбке удалось почти появиться на моих губах, но затем я вспомнила, что вообще-то должна взять свою чашечку, как снова потекла кровь. Есть несколько сгустков, но ничего необычного. Если бы из больницы мне не сказали, что мои анализы крови показали, что я была беременна, я могла вообще и не понять, что это был выкидыш.
Аарон скоро вернулся, положив таблетку мне на язык и убирая немного влажных волос с моего лица. Он оставил многоразовую чашечку и новую одежду на столешнице, чтобы, когда я неохотно выйду через несколько минут, у меня было что надеть — чистое и без крови.
С поставленной новой чашечкой — на этот раз плотнее — и плотную прокладку на трусиках, я вытерла воду на полу ногой, опираясь на скомканное полотенце, распушивала пальцами свои светлые волосы с красными кончиками и приготовилась к очередным, надеюсь, не бесплодным поискам по городу.
Не успела даже пройти и два шага, как кто-то провел рукой по моим губам, воняя кровью и пахнув как влажная медь.
6
Крик, завладевший мной, царапает мое горло, но мои инстинкты еще острее, быстрее. Я собиралась заехать локтем в живот тому, кто бы это ни был, но удивилась, когда он заблокировал мое движение. Под металлическим запахом боли был знакомый шелест свежих хлопковых простыней, повешенных на сушилку в легкий летний день. Тальк. Средство после бритья. Каллум.
— Пожалуйста, не кричи, — он прижался к моему уху, облизывая его ракушку горячим языком. — Сначала помоги мне спуститься вниз.