— Ваш стиль боя создан против чудовищ. — поясняла она. — Ты пытаешься уклониться там, где следует блокировать и вкладываешь слишком много сил в некоторые атаки.
— Мой учитель этой манерой боя побеждал не только монстров. — тяжело дыша, отвечал Гинд.
— Твой учитель не делает лишних движений. Он подстраивается под врага, да и силы у него больше чем у нас вместе взятых.
— Нет. Не больше. — вмешался я. — Сила у него сорок один. У вас же на двоих аж пятьдесят два.
— Меня всегда поражала способность стратегов воспринимать мир в таких точных величинах. — с уважением произнесла Дециамала. — Прошло много времени с тех пор как я начала верно оценивать соперников. И даже так меня еще можно обмануть или удивить.
— Подобные цифровые оценки стратегов очень приблизительны и допускают множество обобщений. — Гинд постоянно пытался блеснуть умом и эрудицией, но в силу возраста это часто выходило довольно топорно. — Разные группы мышц могут быть развиты неравномерно. Мастерство отражает уровень владения только самым привычным оружием.
— Я думаю, что уважаемый стратег в курсе всего этого и наши замечания ему не требуются. — не сказать что ядовито, но и не очень дружелюбно ответила Децимала.
Отношения у них не особо клеились. Похоже, профессиональная гордость Гинда страдала из-за того, что его умудрялась регулярно лупить бывшая звезда арены. Тогда он пытался блеснуть эрудицией. Типа восстановить баланс крутости, но выходило еще хуже.
Звон металла заставил меня на какое-то время забыть о политике, экономике и прогрессе. Мы тренировались в боевых доспехах, используя тупое, утяжеленное оружие. После него несколько минут казалось, что тело ничего не весит, а каждый шаг пружинит. За тренировкой шли банные процедуры и часовой отдых. Во время него я даже чувствовал что-то наподобие спокойствия. Тревожные мысли исчезали, уступая пустоте. И когда я погружался в дрему, то там меня ожидал один и тот же сон, навязчивый, но одновременно желанный. Как любимая игра, которую прошёл уже сотни раз, всё надоело, но постоянно хочется возвращаться. И я возвращался. Снова бродил по залитым светом коридором Дворца, где словно медузы в толще воды парили разноцветные бутоны причудливых растений. Блуждая по запутанным ходам, я пытался зайти в центр, в тот зал где по ночам встречался с Нэл, но коридоры водили меня кругами. Всё это время из глубин Дворца доносился зов неземного существа. В нём слышались самые разные эмоции, степень которых едва ли была доступна обычному человеку. Если демоны по сути своей довольно простые существа, которых меняет и усложняет этот непривычный для них мир, то сокрытое во Дворце Дэвов всегда было сложным, многогранным и таинственным. Не уверен откуда у меня такое понимание, но именно подобное ощущение складывалось сон за сном. И во мне нарастало желание прикоснуться к сокрытому в древнем Дворце. Желание, которому я противился и которым втайне наслаждался. Привычная паранойя пыталась кричать о потенциальных рисках, о судьбе Екила, об Эйлит, о всех тех, кто сошел с ума под воздействием смерти Сердца, но голос страха звучал приглушенно, будто бы мы под водой. Забавно. Я столько времени здесь уделил своим тревогам. Они пронизывали меня насквозь вместе с нервами, по которым неслись судорожные сигналы. А теперь так спокойно отношусь к настолько потенциально опасной вещи.
Все эти сны были похожи друг на друга, но один таки выделялся. Яркая вспышка безумия в размеренной череде моих дней. Начинался он как остальные. Я спокойно бродил по коридорам Дворца, любуясь парящими цветами, бликами лучей на мраморных мозаиках и слушая мелодию потустороннего зова. Мне навстречу выплыла по воздуху крупная рыба, размером с щуку. Я уже встречал это существо. Вместо чешуи вытянутое тело покрывала бледная кожа, сквозь которую выступали острые ребра. На боках рыбы чернели полосы, напоминающие узор тигриной шкуры. Существо, слегка помахивая шипастыми плавниками-крыльями, внимательно разглядывало меня. У нее были теплые, янтарные глаза. Не совсем человеческие, но больше подошли бы собаке или волку, а не рыбе.
— Кто же ты? — спросил я. — Отличаешься от остальных и смотришь на меня так внимательно, будто пытаешься что-то сказать.
— С-кха-сат. — вдруг повторило за мной существо. — Чш-чш-то-то ск-ха-сат.
В лицо дохнуло сырым, холодным ветром. Я посмотрел налево и увидел темный проход куда-то вглубь дворцовых коридоров.
— С-кха-сат. — повторила рыба и нырнула во мрак, словно приглашая следовать за ней.
— Вместо белого кролика полосатая рыба. Ну так и я совсем не Алиса, но чудеса вокруг имеются.
В затуманенном сном и магией этого места сознании не возникло опасений. Я шагнул в темноту, следуя за странным проводником. Ноги мои теперь омывала вода. Я обернулся и понял, что светлое пятно за спиной исчезло. Вокруг теперь была лишь мягкая, шепчущая темнота. Влажный воздух пах морской солью и каким-то освежающими смолами типа эвкалипта.
— Ты здесь? — спросил я, имея в виду то ли рыбу, то ли существо, скрытое в недрах Дворца.
Ответом мне стал рассвет. Где-то вдалеке над огромным пространством, заполненным темной водой, поднималось лазурно-голубое светило. Не обычное солнце, не шаддинское бессмертное, а… Думаю, я вижу некое воплощение сущности из Дворца, обработанное моим разумом. Лазурное сияние не слепило. Я ощущал пристальное и доброжелательное внимание со стороны мерцающего шара. Его лучи, как бы странно это не звучало, были заметно медленнее обычного света. Они плавно струились, больше напоминая жидкость.
— Что ты такое? — спросил я. — Чего хочешь от меня?
— Возвращайся… — прошептали лучи лазурного сияния и темная вода под ногами. — Вернись к нам…
В этом зове слышались мне тоска, сострадание и нежность. И мне, действительно, очень хотелось ответить «Да». Это было проще и приятнее всё. Уйти. Покинуть мир людей, чтобы вступить на неизвестную и загадочную тропу, уводящую в глубины веков. Но я ответил:
— Нет. Не могу.
Это ответ в меня вложили Двадцать Первый, Двадцать Третий, Двадцать Четвертый и отчасти Шестнадцатый. Каас, Поций, Ган и многие другие. Все те люди, за которых я нёс ответственность и кого не мог бросить. Как цепи удерживают воздушный шар или дирижабль, пытающийся оторваться от земли, так и они удержали стратега Михаира в мире людей. А лазурный свет лился на меня, проходил сквозь тело и душу. Звал и умолял отринуть нагромождения прошлого, сорвать с осей все шестеренки механизмов моей личности, которые двигали вперед такого персонажа как Михаир.
— Ты уже столько страдал… — шептало пространство. — Только посмотри…
И я увидел собственное лицо. То, с которым попал в новый мир. Не особо выразительный, не особо волевой, хмурый мужчина в районе тридцати. Чуть сонный, вечно уставший, однако привыкший напряженно и внимательно работать. А затем… Лицо начало преображаться. Плоть исказилась, покрылась рубцами и следами страшных ожогов. Взгляд налился свинцовой тяжестью пополам с остервенелой решимостью. Словно говорил каждому встречному: «Ну попробуй. Давай, встань на моем пути! Растопчу так, что хребет захрустит».