Рассмеявшись, Тривейн взял с миниатюрного подноса стакан и поднял его, как бы приветствуя де Спаданте.
— Ну это-то мне нетрудно сделать!
За пятнадцать минут до посадки в аэропорту Даллеса Марио де Спаданте попросил его разъяснить самый трудный параграф. Текст был действительно сложным, и Тривейн, прочитав его несколько раз, чтобы наконец разобраться, посоветовал де Спаданте изложить параграф своими словами, попроще.
— Насколько я понимаю, — сказал он, — они хотят, чтобы вы сначала разобрались с крупными делами и только потом взялись за мелкие...
— А что же здесь нового? Я и так делаю огромные панели, а прибыль покрывает расходы...
— Видимо, именно это и имеется в виду, ведь вы субподрядчик?
— Да, конечно!
— Так вот, головная фирма хочет, чтобы все делалось постепенно... Во всяком случае, так я понял.
— Значит, я буду, к примеру, делать створки дверей или только косяки, а остальное они будут покупать у других?
— Возможно, я ошибаюсь... Вам лучше проконсультироваться еще с кем-нибудь, более опытным.
— Да нет, мистер Тривейн, ясно, что речь идет о том, чтобы удвоить цену. Никто не хочет работать за других! Вы прекрасно доказали нам это десять лет назад. Ну что ж, мистер Тривейн, теперь я просто обязан вас угостить!
Де Спаданте сложил бумаги в большой плотный конверт и, подозвав стюарда, заказал виски.
Самолет меж тем пошел на снижение. Тривейн закурил и взглянул на де Спаданте. Тот смотрел в иллюминатор, на коленях у него лежал конверт, а на конверте было написано: «Министерство армии. Инженерная служба».
Ничего удивительного, усмехнулся Тривейн, что документы столь запутанны и сложны. Инженеры Пентагона непревзойденные специалисты в запутывании любых вопросов, связанных с бизнесом...
Следовало бы знать.
На записке, оставленной для Тривейна в аэропорту, значилось его имя и номер телефона. Было около четырех, когда Тривейн набрал номер, полагая, что звонит на коммутатор. Однако выяснилось, что это прямая линия в Белом доме. Странно: когда он там работал, помощники президента не оставляли номеров своих прямых телефонов.
— Через коммутатор вы бы не дозвонились, — объяснил ему Уэбстер. — Слишком много звонков...
Это объяснение несколько встревожило Тривейна: не стоило говорить о столь незначительной детали. К тому же коммутатор в Белом доме работал без перерывов.
Уэбстер предложил встретиться после обеда в коктейль-холле отеля, где остановился Тривейн.
— Кое-что обсудим перед завтрашней встречей с президентом. У него мало времени, и он хочет встретиться с вами между десятью и половиной одиннадцатого. Точное расписание на завтра будет у меня через час...
Тривейн вышел из кабины и направился к выходу из аэропорта. Он захватил с собою только одну смену белья, и теперь ему предстояло убедиться, быстро ли работает прачечная в отеле: ведь впереди аудиенция в Белом доме.
Почему президент пожелал с ним встретиться? Не преждевременно ли? Ведь формальности, связанные с его назначением, еще не закончены. Может быть, президент в личной беседе хочет подтвердить заявление Болдвина о том, что подкомитет будет стоять над самой высокой в стране инстанцией?
Если так, то завтрашняя встреча — весьма благосклонный жест со стороны президента.
— Здравствуйте, мистер Тривейн! Тривейн повернулся на голос и увидел Марио де Спаданте.
— Вас подвезти? — спросил тот.
— Мне не хотелось бы затруднять вас, мистер Спаданте! — ответил Тривейн. — Я возьму такси.
— О каком затруднении вы говорите? Вот моя машина... — Спаданте указал на стоящий с ним рядом длинный темно-голубой «кадиллак».
— Благодарю вас, мистер Спаданте. Вы очень любезны... Водитель открыл одну из задних дверей, и Тривейн вместе с Марио уселись в машину.
— Где вы остановились?
— В «Хилтоне»...
— Прекрасно! Как раз по дороге... А я буду жить в «Шератоне».
Судя по «кадиллаку» — телефон, бар, телевизор и стереоустановка, — Марио де Спаданте прошел после Нью-Хейвена длинный путь.
— Прекрасная машина!
— Если желаете увидеть танцующих девочек, нажмите вон ту кнопку! Мне лично не очень нравится эта машина, слишком уж она пижонская. Впрочем, она принадлежит моему кузену.
— У вас много кузенов...
— Да, семья большая... А я... Я всего лишь человек, преуспевший в строительном бизнесе.
Де Спаданте рассмеялся веселым, заразительным смехом.
— Семья! — продолжал он. — Чего только обо мне не пишут, Бог мой! Того и гляди, состряпают фильм...
Нет, я не настолько глуп, чтобы утверждать, будто мафия — всего лишь выдумки. Но смело могу сказать: встреться мне мафиози, я бы вряд ли догадался, кто он такой...
— Им приходится торговать газетами, — сказал Тривейн то единственное, что удалось в данный момент придумать.
— Да, конечно... Знаете, мистер Тривейн, моему младшему брату приблизительно столько же лет, сколько вам. Так вот, он приходит ко мне и спрашивает: «Что это такое, Марио? Неужели все это правда?» И знаете, что я ему отвечаю? «Ты знаешь меня, Оджи, вот уже сорок два года, — говорю я ему. — Разве мне легко досталось все, что я имею? Разве я не бегал по десять часов в день, стараясь сбить цены, уговорить всякие там союзы и вовремя уплатить долги? Ха... Да будь я тем, за кого меня принимают, нужно было бы всего лишь снять телефонную трубку, и мне тут же принесли бы деньги прямо домой! А я вместо этого мотаюсь по банкам!»
— Однако видно, мистер Спаданте, что вы весьма преуспели!
Марио де Спаданте снова засмеялся и заговорщически, как в самолете, подмигнул своему спутнику.
— Вы правы, мистер Тривейн. Конечно, я преуспеваю! Дело это не легкое, но мне оно удается — с Божьей помощью и тяжелым трудом. Пока справляюсь... А вы приехали в Вашингтон по делам вашего фонда?
— Нет... Я должен здесь кое с кем встретиться...
— Да, Вашингтон... Самое популярное место для встреч во всем западном полушарии... И знаете, что любопытно, мистер Тривейн? Когда кто-то говорит, что ему надо кое с кем встретиться, это значит, что он не хочет сообщать, с кем именно.
Эндрю Тривейн улыбнулся.
— Вы все еще живете в Коннектикуте? — спросил де Спаданте.
— Да, рядом с Гринвичем...
— Прекрасное место... Я строю там сейчас жилые дома, у залива.
— И я живу на берегу залива...
— Возможно, в один прекрасный день мы с вами встретимся, и я предложу вам, ну, скажем, флигель для вашего дома...
— Попробуйте...
Тривейн вошел в коктейль-холл и окинул взглядом разношерстную публику, удобно расположившуюся в мягких легких креслах и на низких кушетках. Метрдотель в смокинге сразу же двинулся ему навстречу.
— К вашим услугам, сэр!
— Я должен встретиться здесь с мистером Уэбстером, но не знаю, заказан ли столик.
— Конечно! Вы мистер Тривейн?
— Да...
— Мистер Уэбстер позвонил и предупредил, что на несколько минут задержится... Идемте, мистер Тривейн, я провожу вас.
— Спасибо.
Метрдотель отвел Тривейна в дальний, подозрительно пустой угол холла. Казалось, это небольшое пространство существует само по себе, независимо. Именно здесь находился заказанный Уэбстером столик. Тривейн попросил принести ему виски и постарался вспомнить те дни, когда работал в государственном департаменте.
Удивительное это было время! Напряженная работа потребовала от него той особой собранности, которая отличала его в первые годы работы в собственной компании. Своей деятельностью он как бы бросал вызов тем, кто не верил в его способности, а таких, надо признать, оказалось большинство. Тривейну приходилось заниматься координацией торговых договоров с некоторыми восточными странами, гарантируя деловым кругам каждой из них самые благоприятные условия. Причем договоры эти не должны были нарушать политического баланса. Вот так, ни много, ни мало! Впрочем, это оказалось не так уж трудно. Потягивая виски, Эндрю вдруг вспомнил о том, как умело повел себя уже на первой конференции. Он буквально обезоружил обе стороны, предложив устроить международную пресс-конференцию госдепартамента Соединенных Штатов и представителей коммунистических стран, предложив экономистам самим договориться по интересующим их проблемам. Его идея нашла понимание с обеих сторон. Так был заложен фундамент на будущее.