Сталинский "обруч"
Однажды на Политбюро, — рассказывал мне А.П.Балашов, старый большевик, работник секретариата Сталина, — вспыхнула перепалка между Зиновьевым и Троцким. Все поддержали точку зрения Зиновьева, который бросил Троцкому: "Разве вы не видите, что вы в "обруче"? Ваши фокусы не пройдут, вы в меньшинстве, в единственном числе". Троцкий был взбешен, но Бухарин постарался все сгладить. Часто бывало, — продолжал Балашов, — когда до заседания Политбюро или до какого-либо совещания у Сталина предварительно встречались Каменев и Зиновьев, видимо, согласовывая свою позицию. Мы в секретариате эти встречи "троицы" (Сталин, Зиновьев, Каменев) и других членов Политбюро, если их приглашали, так и называли между собой, с легкой руки Зиновьева, — "обруч".
Троцкий вскоре догадался о существовании заговора высшего партийного эшелона, направленного против него. Поначалу он отмалчивался, но позднее в своих выступлениях неоднократно разоблачал закулисную сталинскую "механику". Так, выступая в июне 1927 года на Президиуме ЦКК, Троцкий заявил: "Вы, конечно, все достаточно хорошо знаете, что с 1924 года существовала фракционная "семерка", состоявшая из всех членов Политбюро, кроме меня. Мое место занимал ваш бывший председатель Куйбышев, который должен был, по должности, быть главным блюстителем партийного устава и партийных нравов, а на деле был первым их нарушителем и развратителем. Эта "семерка" была нелегальным и антипартийным учреждением, распоряжавшимся судьбами партии за ее спиной… На этих собраниях вырабатывались меры борьбы со мной. В частности, там было выработано обязательство членов Политбюро не полемизировать друг с другом, а полемизировать всем против Троцкого. Об этом не знала партия, об этом не знал и я. Это длилось долгий период времени…"[2]
Сказанное Троцким полностью соответствовало действительности. Под предлогом борьбы за интересы народа, партии и социализма на вершине пирамиды власти развернулась самая что ни на есть банальная и беспринципная борьба за лидерство. Правящая партийная верхушка сплотилась против одного ее члена, имевшего, по ее мнению, немалые шансы возглавить партию, но лично не устраивавшего никого.
Опасения Ленина относительно возможного раскола ЦК, изложенные им в знаменитом "Завещании" (которое принято называть "Письмом к съезду"), начали сбываться. В отсутствие первого вождя революции разгоралась подспудная и жестокая борьба за власть, за влияние в партии. Тройка лидеров, составивших основу сталинского "обруча", поставила своей целью изолировать и дискредитировать Троцкого, оттеснить его от главного пульта управления партией и страной. События форсировались, потому что нельзя было исключать вероятность того, что в случае своего выздоровления Ленин еще больше сблизится с Троцким, а это означало бы крах честолюбивых намерений как Сталина, так и Зиновьева с Каменевым. Не вызывает сомнений, что предложение Ленина, датированное 4 января 1923 года, о "перемещении Сталина" с поста генсека[3] в случае его (Ленина) выздоровления, было бы быстро реализовано.
Для нас, видимо, навсегда останется загадкой истинная причина того, почему Троцкий уклонился от предложенного Лениным союза для борьбы со Сталиным по "грузинскому делу". Но Сталина, Зиновьева и Каменева не могла не пугать реальная возможность объединения Ленина и Троцкого по таким важным вопросам, как национальный, монополия внешней торговли, борьба с бюрократизмом и другие. Они не могли допустить столь серьезного усиления позиций Троцкого.
Известно, что в ленинском "Завещании", продиктованном в несколько приемов — 23, 24, 25, 26 и 29 декабря 1922 года и 4 января 1923 года, особое внимание уделено взаимоотношениям Сталина и Троцкого. Но не остались без внимания и другие видные лидеры большевиков. Поэтому есть основания считать, что после того как о "Завещании" узнали в Политбюро, соперничество среди высшего руководства партии усилилось. Ленинский "секретный" документ подлил масла в огонь. Если бы Ленин вернулся к активной работе, Сталину было бы трудно рассчитывать на сохранение своего положения человека с "необъятной властью". Он был крайне заинтересован в свержении Троцкого, в котором большинство членов партии видели в то время "второго человека". Более того, о Троцком Ленин отозвался в "Завещании" несравненно выше и похвальнее, чем о других. Напомнив о "небольшевизме" Троцкого, который "мало может быть ставим" ему в вину лично, Ленин подчеркивал, что это, "пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК", обладающий "выдающимися способностями"[4].