В капиталистическом обществе, отмечает Троцкий, тайна голосования должно защищать эксплуатируемых от террора эксплуататоров. Буржуазия пошла на такую реформу под давлением масс, но только потому, что сама оказалась заинтересованной в том, чтобы хоть отчасти оградить свое государство от той деморализации, какую она же и насаждала. Но в социалистическом обществе не может быть, казалось бы, террора эксплуататоров. От кого же приходится защищать советских граждан? Ответ ясен: от террора бюрократии. Сталин: « А потому, что мы хотим дать советским людям полную свободу голосовать за тех, кого они хотят избрать». «Мы» - это вся та же бюрократия. В этом и есть подлинный смысл новой конституции, резюмирует Троцкий.
О демократии в СССР и ВКП (б).
Советские люди, пишет Троцкий, будут иметь право выбрать своих «представителей» лишь из числа тех кандидатов, которые им укажут под флагом партии центральные или местные вожди.
Запрещение оппозиционных партий было временной мерой, продиктованной условиями Гражданской войны, блокады, интервенции и голода. Правящая партия, представлявшая в тот период подлинную организацию пролетарского авангарда, жила полнокровной внутренней жизнью: борьба группировок и фракций до некоторой степени возмещала борьбу партий. Сейчас, когда социализм победил «окончательно и бесповоротно», образование фракций карается концлагерем, если не расстрелом. Запрещение других партий из временного зла возведено в принцип. Даже у комсомола, как раз к моменту опубликования новой конституции, отнято права заниматься политическими вопросами. Политика навсегда объявлена монополией бесконтрольной бюрократии.
В апреле 1936г. состоялся 10-й съезд комсомола. По новому принятому на съезде уставу комсомол даже и юридически лишается права участия в общественной жизни страны. Отныне его единственная сфера – просвещение и культурное воспитание. Генсек ЦК комсомола Александр Косарев по поручению сверху заявил в докладе: «Нам надо… прекратить болтовню о промфинплане, о снижении себестоимости, хозрасчете, севе и прочих других важнейших государственных задачах, как будто мы их решаем». Однако холуйское служение Косарева диктатору Сталину не спасло его. В феврале 1939г. Александр Косарев был расстрелян как «враг народа».
Видный деятель коммунистической партии и Коминтерна Виктор Серж, которому удалось избежать сталинских репрессий, оказавшись за границей, отмечал: «Что остается от Октябрьской революции, если каждый рабочий, который позволяет себе требование или критическую оценку, подвергается заключению? Ноль. После этого можно устанавливать какое угодно тайное голосование». Действительно, на тайное голосование не посягнул и Гитлер. Правящая партия СССР есть монопольная машина бюрократии, которой поистине есть что терять и ничего больше завоевывать; «питательную почву» она хочет сохранить только для себя. К тайному голосованию Сталин вынужден прибегнуть, чтобы хоть отчасти очистить госаппарат от разъедающей его коррупции. Американскому корреспонденту Говарду Сталин заявил: « У нас немало учреждений, которые работают плохо… Тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».
Как оказалось, в условиях тоталитарного режима никаким хлыстом в руках населения против бюрократического аппарата тайное голосование не стало. Ни при Сталине, ни при всех его наследниках. Кандидатов в депутаты различного уровня назначала номенклатура партии. Иных вариантов не существовало. За неявку на выборы при Сталине человека отправляли в концлагерь, при Хрущеве-Брежневе - всячески ущемляли на предприятии, увольняли с работы и т.п.
Упраздняя советы, отмечает Троцкий, новая конституция растворяет рабочих в общей массе населения. Политически советы давно уже потеряли свое значение. Первая забота советской бюрократии – отделаться от рабочих и красноармейских советов в условиях ее растущих привилегий. Что касается свобод и демократии, провозглашенных в конституции, то они насквозь пропитаны духом узурпации и цинизма. Юридически закрепляя абсолютизм «внеклассовой» бюрократии, новая конституция, делает вывод Троцкий в своей книге «Преданная революция», создает предпосылки для возрождения нового имущего класса. Как оказалось, он не ошибся.
Куда идет СССР?
Каста выскочек подбирает себе вождей, которые способны защищать их интересы и привилегии, т.е. бюрократии. В этом секрет успеха Сталина.
В условиях национализированного хозяйства качество предполагает демократию производителей и потребителей, свободу критики и инициативы, т.е. условия, несовместимые с тоталитарным режимом страха, лжи и лести.
Древний философ сказал, что отцом всех вещей является спор. Где свободное столкновение идей невозможно, там нет и творчества новых ценностей. Правда, революционная диктатура по самой сути своей означает суровые ограничения свободы. Но именно поэтому эпохи революций никогда не были непосредственно благоприятны для культурного творчества: они только расчищали для него арену. Диктатура пролетариата открывает человеческому гению тем более простора, чем более она перестает быть диктатурой. Социалистическая культура будет расцветать только по мере отмирания государства. В этом простом и непреклонном историческом законе заложен смертельный приговор, по мнению Троцкого, для нынешнего политического режима СССР.
Все более назойливое обожествление Сталина является, при всей своей карикатурности, необходимым элементом режима. Бюрократии нужен неприкосновенный суперарбитр, первый консул, если не император, и она поднимает на своих плечах того, кто наиболее отвечает ее притязаниям на господство. Сталин есть персонификация бюрократии: в этом и состоит его политическая личность. Сталинский режим, который возвышается над политически атомизированным обществом, опирается на полицейский и офицерский корпус и не допускает над собою никакого контроля, представляет явную вариацию бонапартизма нового, еще не виданного в истории типа.
Подавление советской демократии всесильной бюрократией, как и разгром буржуазной демократии фашизмом, вызваны, считал Троцкий, одной и той же причиной: промедлением мирового пролетариата в разрешении поставленной перед ним историей задачи. Сталинизм и фашизм, несмотря на глубокие различия социальных основ, представляют собой симметрические явления. Многими чертами своими они убийственно похожи друг на друга. Победоносное революционное движение в Европе немедленно же потрясло бы не только фашизм, но и советский бонапартизм. Поворачиваясь спиною к международной революции, сталинская бюрократия по-своему права: она лишь повинуется голосу самосохранения.