– Кажется, кто-то опять начитался медицинских энциклопедий, – обиженно шевельнулись водоросли. В луже на полу мелькнул женский силуэт. – Лучше бы по-прежнему таскал модные каталоги из бутиков.
– Они там и лежат, чтобы их таскали, – с достоинством ответил Уилки, между делом успев подняться и расправить одежду. – Поднимайся, – нетерпеливо повернулся он к Моргану и протянул ему руку. – Времени уже не так много.
– Немного – так растяни, – посоветовала Шасс-Маре и, похоже, окончательно ушла, потому что запах моря исчез вместе с ощущением присутствия.
От солёной воды ботинки мгновенно промокли. Физическое неудобство отвлекало от мучительных размышлений над рассказом о плате. Напрашивался неутешительный вывод: для того чтобы встать плечом к плечу с тремя хранителями города – четырьмя, если считать пламя Чи, – нужно было как минимум погибнуть мучительной смертью. Или, как в случае с Лидией Люггер, заплатить ещё дороже.
И часовщик не лгал. По крайней мере, мемуары О'Коннора его рассказ подтверждали… если, конечно, были настоящими.
«Слишком много „если“ для одного логического построения», – мрачно подумал Морган и тут же заработал тычок под рёбра.
– Замечтался? – холодно осведомился Уилки. – Мы на месте. Будь осторожен и не отходи от меня ни на шаг.
Очень хотелось поинтересоваться, как можно отойти, когда тебя держат за локоть, но пришлось прикусить язык.
Во избежание.
Затянулся водорослями, как выяснилось, лишь коридор. В кабинетах было относительно сухо и чисто. Правда, двери отсутствовали. Вместо них зияли неаккуратные дыры, словно что-то большое и зубастое походя выкусило кусок-другой пластика. Искомая комната располагалась на равных расстояниях от лифта с одной стороны и тупика с другой. Окон в ней не было – такая огромная железная коробка, изнутри для приличия обшитая пластиком «под дерево». Зато имелся большой книжный шкаф, два письменных стола с компьютерами и железный сейф от пола до потолка.
К нему-то и направился Уилки – бодро, словно и не было недавней слабости.
– И как ты его будешь открывать, если власти над железом у тебя нет? – спросил Морган, с трудом подстраиваясь под размашистый шаг.
– Я? – сощурился часовщик. – О, нет. Откроешь ты, – и сунул ему в руку золотистый ключ и мятую бумажку. – Если это закрыто по-человечески, то и открыть можно точно так же.
– Ого! – Брови сами поползли на лоб: на бумажке обнаружился замысловатый цифровой код. – Откуда такая полезная штука?
– Птички начирикали. И в клювах кое-что принесли, – последовал невинный ответ. – Не надо меня недооценивать. Я не только медицинские энциклопедии и модные каталоги читаю.
Прозвучало это упрёком.
Стало смешно.
– Ладно-ладно, примем за аксиому, что у тебя разносторонние интересы, – примирительно улыбнулся Морган и заработал подозрительный взгляд.
Сейф поддался не сразу. Пришлось поэкспериментировать с порядком набора и с поворотами ключа. К счастью, в мэрии стояла такая же металлическая громадина, так что общий принцип был ясен. Код разбивался на несколько равных сегментов по три или четыре цифры, каждый из которых полагалось вводить после оборота ключа. Сильно облегчало работу уже то, что при неправильном порядке действий ключ попросту не проворачивался. В мэрии верной была простенькая последовательность «оборот – фрагмент кода – оборот». В офисе «Нового мира», видимо, обитали параноики, потому что стандартную схему они усложнили до «два оборота – фрагмент – оборот – фрагмент – два оборота». Уилки чутко прислушивался к механизму и после каждого движения давал команду остановиться либо продолжать. Выглядел он точь-в-точь как заправский взломщик.
Наконец тяжёлая дверь поддалась. И, стоило только появиться крошечной щели между створкой и рамой, как оттуда выпорхнула крошечная ярко-жёлтая птица.
Канарейка. Настоящая канарейка – потрёпанная, но вполне живая.
Она сделала круг под потолком, поставила чёрно-белую кляксу прямо посередине дорогой столешницы и спикировала часовщику на плечо.
Морган наблюдал за ней во все глаза.
– Значит, насчёт птичек была не метафора?
– Как знать, – усмехнулся Уилки и дёрнул подбородком, указывая на сейф: – Открывай до конца.
Внутри он хозяйничал уже сам. Из многочисленных коробок, папок и файлов его заинтересовало одно тонкое дело в пухлой обложке из красной кожи, сплющенное под огромным металлическим контейнером, небольшая шкатулка из полированного дерева и связка писем. Письма он сунул Моргану, остальное зажал под мышкой и настойчиво потянул к двери: