– Ну, посоветуйся с тем, кто знает. Дел-то, прости, Господи… – пожал плечами Оакленд и зевнул.
У Моргана вырвался смешок.
– Если б это было так просто. Впрочем… – Перед внутренним взором промелькнуло лицо Шасс-Маре.
«Она ведь ненавидит тени. И знает о них достаточно. И не желает втягивать меня в неприятности, в отличие от… некоторых».
Отчего-то Моргану казалось, что даже про себя лишний раз упоминать имя Уилки не стоит.
– Нашёл выход? – Оакленд поощрительно выгнул брови и откусил от треугольника пиццы разом половину. Помидорная шкурка свесилась с края и налипла на плохо выбритый подбородок.
– Возможно, – скупо ответил Морган, перебирая мысленно варианты действий. Когда отправиться в «Шасс-Маре»; о чём упомянуть и о чём промолчать; список обязательных вопросов и тех, с которыми можно рискнуть, если дело пойдёт на лад… Внезапно промелькнула одна идея, сколь абсурдная, столь и интересная. – Слушай, у Кэндл ведь нет сегодня никаких совещаний?
– Да вроде не было. – Оакленд почесал подбородок, с немалым удивлением воззрился на помидорную шкурку, повисшую на ногте, и стыдливо стряхнул её в урну под столом. – Хочешь с ней прошвырнуться по барам?
– Что-то типа того. Отведу её в одно очень любопытное заведение.
Оакленд поёжился и отвернулся к монитору.
– Когда ты так зловеще лыбишься, мне с тобой рядом сидеть страшно. Становишься похож на эту, как её… Рогатую ведьму из мультика про Спящую красавицу.
– Меньше смотри телевизор с дочкой, – дружески посоветовал Морган, поднимаясь. Настроение у него разом скакнуло вверх. – И, кстати, у тебя соус над губой, – соврал он с невинным видом. – Вот тут. Нет-нет, левее…
Оакленд чертыхнулся и полез в стол за салфетками.
Мобильный с выключенным звуком лежал в приёмной. Кэндл за какой-то час успела накидать десятка два сообщений со всевозможными рецептами того, как можно законно улизнуть с работы. Морган добросовестно пролистал до самого конца, а затем набил ответ:
«Хочу отвести тебя в по-настоящему волшебное место. Сегодня, в девять».
Реакция была незамедлительной.
«Как мне раздеться?»
«По-пиратски».
Идея свести в одном пространстве Шасс-Маре и Кэндл казалась всё более гениальной.
Увидев на пороге Моргана, Кэндл скорчила обиженную физиономию:
– Во напялил! Черти-сковородки, ты даже для меня так не выпендривался…
– Мне сегодня нужно быть неотразимым, – с идиотской серьёзностью в голосе пошутил он.
Кэндл сощурилась:
– Да ну?
– Много вопросов и мало ответов, – со вздохом повинился Морган. – И с этим надо что-то делать.
– Ну ладно, – разочарованно протянула Кэндл, обходя его по сужающейся дуге, как осторожная кошка. – Пальто явно не в твоём стиле. Мать подарила?
– Нет. Гвен.
– Так и знала, – со странной смесью восхищения и неприязни откликнулась она. – Есть же вкус, а… А в детстве она тебя не пыталась наряжать?
– Пыталась. В свои платья.
– И ты?
– И я ей сломал палец… Не смотри так на меня. – Морган не выдержал и улыбнулся. – Мне шесть лет было. И мы делали домашний спектакль для мамы. Нам нужна была принцесса, которую Дилан смог бы взять на руки.
Кэндл многозначительно вздёрнула брови, но тему развивать не стала.
В машине оказалось достаточно тепло; Морган стащил ненавистное пальто и бросил его на заднее сиденье. Гвен действительно разбиралась в моде, а ему всегда шли подобные вещи – тёмно-серый драп с сизоватым оттенком и покрой, напоминающий старинные военные мундиры; шарфы невообразимой длины и клетчатые кепи в стиле Бейкер-стрит, облегающие свитера всех оттенков синего, чёрные джинсы и массивные часы на тонком запястье.
Проблема заключалась в том, что так Морган даже сам себе начинал напоминать сахарного ангелочка или школьника.
«Я же не собираюсь совращать Шасс-Маре, – вяло размышлял он, пока Кэндл сосредоточенно гнала машину сквозь ночной город. – Впрочем, нет. Кого я обманываю? Именно это и собираюсь делать… Интересно, чем расплачиваются у неё в кафе?»
– Ты уверен, что там есть поворот? – напряжённо поинтересовалась Кэндл, немного не доехав до знакомой тёмной арки между шляпным магазином и посудной лавкой.
Морган очнулся от размышлений.
– Здесь? Нет, конечно. Припаркуйся где-нибудь, дальше идём пешком.
Извилистая лестница оказалась на своём месте, как и площадка в конце спуска. Две дорожки по-прежнему расходились в разные стороны – в палисадник, укрытый сугробами, и в спящий жилой квартал. Вывеска с двухмачтовым парусником слегка покачивалась от неслышного ветра.