Она сидела и тихонько ревела, надеясь, что никто не заметит. Никогда в жизни она не плакала, а тут... Перед глазами снова и снова вставало лицо Юкистуса и его пустой взгляд, словно он манекен из магазина. Манекен с тремя глазами.
– Эй! – кто-то тронул её за плечо.
Юки быстро вытерла нос рукавом и подняла голову. Над ней стояла женщина в тёмном пальто и сочувственно глядела на девушку.
– Ты и вправду с того поезда?
Юки кивнула.
– Бедняжка, – жалостливо протянула тётка. – Как же не повезло-то!
Подошёл ещё кто-то, и ещё. Её потянули её за рукав, и Юки сама не поняла, как оказалась сидящей на скамейке в окружении толпы женщин. Кто-то сунул ей в руку яблоко, и все причитали и охали. Оказывается, по радио только что объявили о крушении поезда на седьмом перегоне.
Когда подошёл паробус, тётки втиснули девушку в салон без очереди, и надолго присели на уши водителю, кудахча про бедного ребёнка.
Юки заняла свободное место у окна, поставила рюкзак на колени... и только тут заметила, что это не её рюкзак. Тёмно-серый (неудивительно, что в темноте она его приняла за свой чёрный), в остальном он был почти такой же. Почти. И всё-таки это был совершенно чужой рюкзак. Юки бросила быстрый взгляд в окно – тётки ещё стрекотали, обступив водителя, зато толпа, высыпавшая на улицу, быстро уменьшалась, перетекая в паробус. Рядом с ней скрипнуло сиденье – полный мужчина в потёртом пальто покряхтел, устраиваясь поудобнее, и, сложив руки на животе, прикрыл глаза. Она отвернулась обратно к окну и лишь, когда паробус тронулся, развязала рюкзак. Вываливать вещи не решилась, ограничилась тем, что запустила руку внутрь, пытаясь наощупь определить, что в нём находится. Пальцы нащупали мягкую ткань (видимо, одежда), что-то гладкое и твёрдое (шкатулка?), ещё несколько металлических предметов, распознать которые Юки не смогла, и, наконец, кончики пальцев нащупали острый край, а за ним знакомую шелковистую мягкость. Девушка потянула и вытащила наружу потрёпанную книгу в твёрдом кожаном переплёте. Название и весь текст на незнакомом языке, но видно было, что книга очень старая и изрядно зачитанная – пожелтевшие страницы так и махрились по краям, а переплёт весь истёрся на сгибах. Юки пролистнула несколько страниц – и прикрыла глаза от наслаждения. Книга пахла! Запах был странный, ни на что не похожий. Но он был очень старый и уютный. Паробус тряхнуло, сосед заворочался, и она поспешила закрыть книгу, но тут между страниц вылез картонный уголок. Юки потянула за него и вытащила фотографию. На ней двое мальчишек, лет шести-семи, одинаково светловолосых и растрёпанных смотрели в камеру, обнявшись и весело хохоча. Девушка перевернула карточку – никаких надписей не было. Тогда она снова глянула на фото. В одном из мальчишек было несложно узнать её недавнего соседа по купе, второй был очень на него похож. Юки погладила мизинцем смеющееся лицо Юкистуса, затем вложила фотографию обратно в книгу, убрала книгу в рюкзак и, отвернувшись к окну, до самого города смотрела на равнодушно тянущиеся мимо голые поля, изредка сменявшиеся неопрятными угрюмыми посёлками.
Глаза жгло, но слёз больше не было. Напротив, внутри неё рождалось странное злое чувство.
Раз уж судьба дала ей шанс, глупо было бы его упускать. Она доберётся до Высшей Школы и выучится на мага, а потом... Юки воинственно сжала кулаки. А потом она... Что будет потом, она ещё не придумала. Пока она знала лишь одно – возвращаться нельзя. Потому что тот человек, с живым голосом, знает её имя. И он говорил, что она умерла ещё до того, как поезд потерпел крушение.
Глава пятая. «Ты – девчонка?!»
Ильменбрук оказался большим и шумным городом, в котором Юки заблудилась сразу же, едва толпа вынесла её из уютного нутра паробуса. Улочки города были узкими, кривыми и бесконечными. Они, как многочисленные ручьи в весеннее половодье, текли сразу во все стороны, то сплетаясь между собой, то расходясь, то вливаясь в большие круглые площади. Дома повыше, чем в Келлос-Паурусе – трёх-, четырёхэтажные, они теснили друг друга локтями водосточных труб, выпирали даже на тротуар, гордо вздымали к небу свои многочисленные печные трубы и насмешливо показывали на Юки острыми пальцами кованых вывесок «Эй, поглядите-ка! Ещё одна провинциальная лохудра приехала! Ну и рожа у неё!»