– Юкайра Сантори, если на то пошло, – уточнила девушка. – Но полное имя мало у кого получается выговорить с первого раза.
– Юкистус Отсо, – протянул он узкую ладонь и улыбнулся. – Похоже, мы земляки? Ты откуда?
Юки пожала протянутую руку и беззаботно пожала плечами:
– Понятия не имею, я приютская. А с чего ты взял, что мы земляки?
– У нас на Севере все имена начинаются с «Ю»: Юкистус, Юрон, Юкелле, Ютани... – пояснил мальчишка. – Значит, ты из наших краёв.
Юки задумалась. До сих пор она ничего не знала ни о своих родителях, ни о том, откуда она родом. Но похоже что совпадения (странные, а от того ещё более удивительные) продолжаются. Она уже открыла рот, чтобы подробнее расспросить Юкистуса об этих самых «родных краях», как над её головой раздалось пыхтение:
– Ох, вы мне не поможете?
И в дверном проёме показался здоровенный тряпичный узел. Мальчишка вскочил и успел подхватить его как раз вовремя – ещё чуть-чуть и узел бы свалился девушке прямо на голову. Но не успела она возмутиться такой наглости, как следом за узлом, опасно подрагивая металлическими замками, в дверь купе стал протискиваться большой рыжий чемодан. Юки невольно подняла руки, ухватилась за его гладкие кожаные бока и крепко сжала, пока чемодан не раскрыл свою прожорливую пасть и не вывалил на неё всё, что успел съесть вчера на ужин. Подоспевший Юкистус перехватил у неё рыжее чудовище и втянул в купе, аккуратно поставив на соседнюю полку.
В освободившуюся дверь тут же шагнула невысокая пышная фигура, очень похожая на кочан капусты из-за длинной шерстяной шали, намотанной на неё, наверное, слоя в три. В руках новая соседка держала объёмную сумку, украшенную крупными вязаными цветами. В тесном купе сразу стало не повернуться. Юки залезла с ногами на нижнюю полку. Юкистус поступил так же, задвинувшись как можно дальше в угол, за столик, чтобы никому не мешать своим длинными ногами-макаронинами.
А «капуста» тем временем бесцеремонно поставила сумку на столик, раскрутила свою шаль, стянула пальто и превратилась в пухлую щекастую деваху, на вид немногим старше Юки.
– Спасибочки большущее! – защебетала она, усаживаясь на свою полку и прижимая к щекам розовые ладошки. – Уж как я это всё тянула, как тянула! Думала, не допру! Ф-фух! – выдохнула она, – допёрла!
– А куда вы собрались с таким большим багажом? – поинтересовался Юкистус, косясь на жуткие вязаные маки, печально свисающие с боков сумки.
«Замуж, конечно! Куда ж ещё так настойчиво «прутся» все легкомысленные городские барышни?» – мысленно фыркнула Юки – и угадала.
– К жениху еду, – охотно сообщила соседка, складывая руки на коленях, словно отвечала на экзамене. – Он у меня служит на самой границе. Обещался приехать ещё летом на побывку, да так и не приехал. А я уж ждала-ждала... И ни едет, и ни пишет. Я и решила, что ж тут буду деньки зазря считать? Отцу в пекарне и без меня хватает помощников. Собрала вещи, перину в узел увязала – и эть! – Она решительно махнула сжатым кулачком. – Какая разница, где свадьбу играть?
Юки даже зауважала её. Хотя внутренне и жалела того незнакомого жениха, которому на голову свалится это чудо. Юкистус, видимо, разделял её мысли, потому что неожиданно закашлялся в сжатый кулак.
– Простыл что ли? – добродушно спросила решительная невеста. – Есть верное средство!
И она, стянув себе на колени сумку, начала в ней копаться, то и дело выкладывая на стол какие-то свёрточки. Тут Юки с удивлением заметила, что свёртки вместо того, чтобы лежать спокойно, легонько катаются по столу туда-сюда, туда-сюда. Да это же..!
Она взволнованно спрыгнула с полки и выскочила в коридор. За этой клушей совсем пропустила момент, когда поезд тронулся! Вот тебе и тыр-пыр восемь дыр, да девятая виднеется!
В коридоре Юки отдёрнула жёсткую накрахмаленную занавеску, загораживающую вид из окна, и приложив ладонь к холодному стеклу следила за тем, как постепенно редеет, истончается город. Мелкие домишки путались в пышных платьях из золотой и багряной листвы дикого винограда и отставали, терялись из виду, не поспевая за мчащимся поездом. Но не это её интересовало сейчас.
Юки редко бывала в городе. И вовсе не потому что Старшая Школа для девочек стояла на отшибе. За хорошее поведение учениц отпускали в город по субботам, но она хорошим поведением не отличалась. Да и, честно говоря, не манил её этот унылый городишко. То ли дело фабричные трущобы, которые начинались сразу за железной дорогой и тянулись далеко за пределы городских окраин. Там Юки бывала куда чаще, чем об этом знали преподаватели и те, кому в принципе об этом знать не следует. Такие как Милли, например. Пускай себе смотрят глупое кино в кинотеатре и играют во взрослых леди, примеряя на себя шляпки и перчатки в модном магазине готового платья. Юки куда интереснее было там, где серые фабричные стены вырастали прямо из рыжей земляной пыли, а к ним, как осиные гнёзда, лепились невзрачные дощатые хибары. Ребята из трущоб, конечно, бывали очень грубыми и поначалу в штыки воспринимали «воробьиху», как они называли всех школьниц за коричневые платья из грубого сукна и серые нарукавниками. Но поучаствовав в паре драк, Юки быстро доказала своё право находиться там, где хочет и делать то, что хочет. А уж как здорово было сидеть в закутке между труб и играть в «Колоду Часовщика» старыми засаленными картами! Или забравшись на бетонный забор, махать грузным пыхтящим поездам, каждые вторник и пятницу наполняющим окрестности городка волнующим зовом паровозного гудка. А потом мчаться на вокзал и гадать, какие интересные личности приехали на этот раз. По-настоящему стоящих пассажиров в Келлос-Паурус приезжало до обидного мало, и ватага фабричной шпаны, рассевшись вокруг буржуйки в сторожке Старого Виллоуха, сама придумывала истории про таинственных сыщиков и отважных головорезов, приезжавших в город. Дух приключений будоражил детские сердца, мешал спать по ночам. И каждый из них был уверен, что когда вырастет, точно станет героем одной из тех историй, которые рассказывал им Старый Виллоух в те дни, когда не напивался до икоты.