Юки стояла, изумлённо глядя на всё это безобразие. Да-а... Дежурством по кухне тут не отделаешься. Теперь её продадут в рабство куда-нибудь в южные колонии, и до конца своих дней она будет вспоминать...
– Браво! – восторженно сказал ей на ухо всё тот же голос.
Юки обернулась – и встретилась глазами со снежным барсом.
***
Она сидела на кушетке и прислушивалась к голосам, доносившимся из кабинета директора. Один из них оправдательно повизгивал, взлетая тонкими нотами вверх, словно воздушный шарик, из которого резко выпустили воздух. Второй стлался низко, то и дело переходя на угрожающее рычание. Иногда в этот дуэт пытался вклиниться взволнованный всхлип, но первые двое тут же обрывали его, не давая вставить ни слова.
Наконец, дверь открылась и Юки попросили зайти.
– Присаживайся, – ласково подвинул ей стул красавчик Д'Эрве, словно это был его кабинет, а директор, сидящий в своём кресле – всего лишь декорация.
Девушка быстро глянула на красное лицо господина Дижоно. Тот был явно напуган, его руки тряслись, когда он протирал стёкла пенсне платком. Но Юки, в отличие от директора, не испытывала страха перед важным гостем, поэтому спокойно села на предложенный стул, сложив руки на коленях и всем своим видом изображая раскаяние и готовность понести заслуженное наказание. Чутьё подсказывало, что раз уж на неё не орут, значит, всё ещё вполне может закончиться хорошо.
– Скажи мне, милая, – обратился к ней барс, – когда ты в первый раз почувствовала в себе силу?
– Почувствовала что? – не поняла Юки.
Он нетерпеливо прищёлкнул пальцами.
– Когда ты поняла, что умеешь разрушать что-то просто так, силой мысли?
– Я не понимаю вас.
Ноздри мужчины раздулись, видно было, что он с трудом сдерживается, чтобы не зарычать, но тут голос подала стоящая у окна мадам Морин:
– Платье, Юки. Его ты тоже... так? – она взмахнула рукой с зажатым в нём платочком.
Юки кивнула. Тут отпираться не было смысла – классная дама долго требовала у хуліганкі вернуть ножницы, которыми она порезала наряд, а что возвращать, если не было никаких ножниц?
Вдруг Д'Эрве присел перед Юки на корточки (она чуть не отпрянула от неожиданности), улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, взял её руку в свои ладони и спросил:
– Что ты при этом чувствуешь?
– Что вы пытаетесь меня обольстить, – честно ответила Юки, которую вдруг начала забавлять эта игра.
Этот взрослый мужчина вёл себя один в один как герой из книжек Милли, и Юки чувствовала фальшь в каждом его движении. Почему-то она совершенно точно знала, что он говорит совсем не то, что думает, а делает вовсе не то, что хочет сделать на самом деле.
Ей показалось, или этот красавчик и вправду на мгновение растерялся? Впрочем, он быстро взял себя в руки и сказал другое:
– Юкр... ммм... Юки, ты можешь описать словами, что происходит с тобой в тот момент, когда ты меняешь... разрушаешь вещи, не касаясь их?
– Шумит в ушах, – ответила Юки, немного подумав.
Он довольно кивнул и задал ещё один вопрос:
– Фокус с лестницей – это ведь не в первый раз, когда у тебя случился этот... «шум в ушах»?
Он сидел на полу, держал её руку в своих руках и разговаривал с ней, как с идиоткой. Девушка подумала, что сейчас было бы здорово, если б Милли увидела эту картину – вот точно была бы достойная месть! Но Милли давно уже погнали спать, так что Юки просто перескажет ей эту сцену завтра во всех красках. От себя, естественно, добавит, что оборотень звал её замуж, но она, как гордая и неприступная героиня отказалась. Нет, ну правда ведь, глупо соглашаться выйти замуж за совершенно незнакомого человека, который к тому же старше её лет на десять как минимум.
Барс терпеливо ждал ответа, но Юки отвечать не торопилась – стоит ли раскрывать все карты, особенно, если не знаешь, в какую играешь игру?
И девушка решила пойти ва-банк, всё равно у неё припрятаны в рукаве пара тузов, о которых барс точно знать не может.
– Прошлой весной, когда разбилось окно столовой, – принялась перечислять она, – а ещё зимой дважды, и в том году, когда мадам Морин заперла меня в чулане.