Наутро, придя на работу, Пулат снова зашел к Истокину.
— Некем тебя заменить, брат, — сказал директор, — весь вечер ломали голову, и ничего путного… Я понимаю тебя, если по секрету, то мне и самому хочется туда! Бронь снять у меня нет прав, Пулатджан.
— У кого есть?
— Это дело военкомата.
После работы Пулат направился в военкомат. Военком, старший лейтенант-интендант, сидел еще в своем кабинете.
— Ну? — глянул он на вошедшего Пулата покрасневшими глазами.
«Дел много, наверное, — подумал Пулат, — некогда даже и поспать как следует».
— На фронт хочу, — ответил он, — за сына отомстить фашисту. Бронь мне не нужна, военком-бобо.
— Заявление написал? — спросил военком.
— Да. — Пулат положил на стол военкома заявление. — Не снимете эту бронь, я уеду сам!..
Старшему лейтенанту уже на раз приходилось сталкиваться с такими. Не оставят в покое, пока своего не добьются.
— Попробую помочь тебе, джура, — сказал военком.
За ответом Пулат явился чуть свет, решив, что военком начинает работать именно в это время, иначе мог бы вполне выспаться. Дежурный лейтенант сказал ему, что военком будет к восьми. Велел подождать в коридоре. Пулат сел возле горячей печки, прислонился к ней и незаметно для себя задремал. Очнулся, почувствовав на себе чей-то острый взгляд.
— Ночевал, что ли, здесь? — спросил военком, стоявший перед ним.
— Не спал. Ворочался с боку на бок, а как петухи пропели, помчался сюда.
— Не получилось, брат, — прищурившись, произнес военком, — не хотят тебя отпускать.
— Не хотят? Последнюю корову продам, а поеду в Москву! — твердо сказал Пулат, встав.
— Корову оставь детям, — сказал военком, — а я пошутил, брат. Иди домой, собирайся. Директор твой шумел, но райком партии поддержал меня.
— Я готов, военком-бобо, — обрадовался Пулат, — хоть сейчас поеду!
— Уходит у нас сегодня команда? — спросил военком у дежурного.
— Только завтра вечером, товарищ старший лейтенант.
— Выпиши ему повестку, расчетную, — приказал он дежурному и повернулся к Пулату: — Чтоб завтра в три часа быть здесь!
— Раньше приду, — сказал Пулат…
— Все равно из тебя уже работник был бы неважный, — сказал Михаил Семенович, читая повестку, — поэтому и не стал возражать.
— Спасибо, Мишаджан, — Пулат крепко пожал ему руку. — Прошу приглядеть за моими. Как брата прошу!
— Не волнуйся, все будет в порядке. Деньги твои Мехри получит, иди собирайся, а то ведь не успеешь.
Мехри, узнав, что муж едет на фронт, чтобы отомстить за сына, была охвачена двояким чувством. Ей было приятно, что смерть сына будет отмщена, но с другой стороны… жизнь с каждым днем становилась труднее, как они сами без него-то… Да, еще и… Сказать или нет?.. Надо же такому случиться — забеременеть, когда тебе уже под сорок. А что делать, если аллах так решил? Нет, надо сказать мужу. Может, сын родится, раз аллах позволил зачать его, то и родиться не помешает. Пусть муж уедет с надеждой.
— Пулат-ака, — тихо произнесла она, подойдя к мужу, который укладывал в вещевой мешок необходимое: две пары чистого белья, портянки… все, что было написано в повестке.
— Чего?
— У нас будет еще один ребенок.
— Что-о?! — Пулат бросил свое занятие и присел на корточки. — Ты в своем уме или съела разум, а?! Тебе доктор… Впрочем, тут я виноват… Ладно, пошли сначала к доктору. Пусть посмотрит, может, сделает что-нибудь. Ведь тебе запрещено рожать! И ты не должна делать этого!
«Какой предусмотрительный ты, аллах, — удивлялся, ведя жену в больницу, Пулат, — знал, что отнимешь у меня сына, и постарался, чтобы его место не пустовало. Прости меня, о, творец, чего не слетит с языка, когда такое горе свалится на голову?! Я ведь не каменный, живое сердце бьется во мне, сам таким сотворил… Прошу тебя теперь, не поскупись на свои милости к Мехри..»
Доктор увел Мехри к себе в кабинет, а минут через десять пригласил и Пулата. Был он старенький, чистенький и картавил. Носил очки.
— Ну, вот что, йигит, — сказал он, погладив свою редкую белую бородку, — я осмотрел твою жену. Теперь, хочешь — не хочешь, надо рожать. Ребенок уже большой, так что ничего поделать нельзя. Будем надеяться, что все обойдется. Только вы, — он повернулся к Мехри, — почаще приходите сюда.
— Хоть каждый день, — ответил за нее Пулат.
— В неделю раз, — поправил его доктор.
— Хоп, доктор-бобо, — пообещала Мехри.
Доктор этот был из эвакуированных, говорили, что он руководил огромной больницей, где каждый день рождалось по сто детей. И Пулат сказал об этом жене, успокоил: