Но думать о чем-то конкретном я тоже пока не мог. В голове поселилась пустота. Контузия дает знать? Ну и пусть.
Вышел Заика, сказал потухшим голосом:
– Паляныця в дом зовет.
– Иду, – я поднялся, нехотя сделал шаг к двери.
– Тебя, Калиныч, тоже, – Вован посмотрел с некоторой завистью на змея.
Понимаю. Вот кому сейчас хорошо: и не при делах, и в курсе всего.
– А как же мы войду? – удивилась правая голова.
Открылось окно, в котором тут же исчез Вася. Заика кивнул:
– Голову просунешь. Самую смышленую.
– Зря ты так, – попенял я Вовану, входя вслед за ним в дом. – Он сейчас драться между собой начнет.
Тот только плечами пожал, мол, мне б его проблемы.
Паляныця сидел за пустым столом, смотрел перед собой, скрестив на груди руки. Он подождал, пока мы усядемся, потом крикнул в окно:
– Калиныч, долго ты там?
– Не кричи, – попросил я.
Паляныця хотел было мне ответить что-то резкое, но сдержался, сказал только:
– Давайте думать, как ситуацию спасать.
– Погоны жалко? – ехидненько так заметил Заика и отвернулся.
– Заткнись! – Паляныцю прорвало. Он медленно поднялся, начал надвигаться на Вована, при этом не говоря – шипя каждое слово: – Если бы вы меня слушали, этого не было бы. Если бы вы не поднимали всякую дрянь с пола – не пострадали бы невинные люди. Если бы…
– Если бы, если бы! – передразнил его Заика, который враз сорвался на ноги, и бросился навстречу сержанту. – Если бы у тебя на плечах была голова, а не чугунный баняк, ты бы контролировал обстановку.
Да что за вожжа ему под хвост попала?! Или это из-за пентаграммы, которую он вверх тормашками вставлял? Вот чуяло мое сердце: не к добру.
Я успел в последний момент стать между бойцами, кидающимися друг на друга, как два пингвина в брачный период, то успокаивая одного, то отбрасывая назад второго. Занятие, скажу вам, далеко не благодарное. За минуту я наполучался с обеих сторон, рана снова разболелась. Наконец, мое терпение лопнуло. Я в очередной раз отшвырнул от себя Заику, грохнул обоими кулаками по столешнице, заорал так громко, как мог:
– Брысь по углам!
От неожиданности оба замерли. В наступившей тишине было слышно, как Горыныч среди себя проводит выборы на наш совет: громко, со шлепками, не стесняясь иногда в выражениях. Некоторые нужно запомнить на будущее, кстати. Колоритные.
– Ты чего, Летун? – Паляныця, немного придя в себя, начал надвигаться теперь на меня. – Совсем страх потерял?
– Если мы будем собачиться – ситуация только усугубится, – ответил я, сжимая рукой рану. – Не знаю как вы, а по мне побитым так лучше вообще не возвращаться. Я понятия не имею, что мы там освободили и что нас ждет в будущем, но, если оставим все, как есть – мы не мужики. И правильно тогда Робокоп нас выгонит.
– Ну, теперь-то он выгонит нас в любом случае, – заметил Заика.
– Пусть, зато я смогу смотреть в глаза любому.
В этот момент Горыныч просунулся в окно средней головой, сказал весомо так:
– Наши тут меня делегировали. А вы че, уже начали?
– Нет, разминаемся, – угрюмо ответил Паляныця, снова занимая свое место.
– Аптечку дай? – попросил я.
Голова исчезла, вместо нее внутрь проникла лапа со знакомой коробочкой. Я быстро разобрался, что к чему, приложил ее к ране.
Какое-то время все молчали, приводя в порядок мысли. Получилось как-то не по-людски у нас. Нервы, знаете ли.
– Ну, вот что, – Вася даже встал, начал говорить жестко. – Мы все знаем, что произошло, видим последствия. Сейчас забыли обо всем. Горыныч, нужна твоя помощь.
– А че? – не понял тот.
– Расскажи, что мы разбудили, куда оно улетело, как его вернуть, в общем, все, что ты об этом знаешь. Ты местный, должен знать такие вещи.
Змей посмотрел на нас, раздумывая, шутим мы или прикалываемся. Не-а, не тот случай.
– Значит так, – начал Горыныч торжественно. Наверное, в его представлении, именно так нужно разговаривать на официальных собраниях. – То, что вы разбудили, называется Ледницей. Это дочь Мары, старшей дочери Чернобога, которая…
– Знаем, – оборвал его Заика. – Отвечает за темные потусторонние силы и все такое.
– Про Ледницу, кстати, я читал кое-что, – признался Паляныця, погладив себя по затылку. Он всегда так делал, когда что-то вспоминал. – Насылает на людей холод душевный, пустоту, превращает сердце в кусок льда, приносит простудные заболевания, обморожение частей тела, переохлаждение. А еще Ледница не любит солнца, предпочитает сырые прохладные помещения, прописку имеет во льдах.
– На полюсах, что ли? – уточнил я.
– Не обязательно. Она сама создает себе микроклимат там, где ей нравится. Может поселиться высоко в горах, только там безлюдно, ей не интересно.