— Как же так? — расстроился бригадир. — Совсем не думали или только частично?
— Совсем, — признался Леша Копейкин.
— А разве можно занимать должность и не думать об авторитете? — спросил бригадир.
— Ой, что вы! — воскликнул Леша Копейкин. — Я теперь вспомнил, я никогда об авторитете не думаю!
Бригадир покачал головой:
— Не может этого быть. А я вот постоянно о нем беспокоюсь. Представляете, ночью, бывает, забудусь, а потом вскочу как ошпаренный: «Ой, а где мой авторитет?!»
Все это время, пока бригадир говорил, Леша Копейкин внимательно слушал. Он и сам не мог объяснить, как это вышло, что он принялся за варенье с бубликами и за чай.
— Извините, — сказал Леша Копейкин. — Это потому, что я сегодня еще не обедал. Но я все равно очень сильно перед вами виноват.
— Ничего, — сказал бригадир. — Кушайте. А я и поесть-то не могу толком.
— Это почему же?
— Так ведь вдруг кто заглянет, а с едой с этой и подавиться можно, и крошками обсыпаться.
Леша сказал:
— Смахнем крошки-то!
— Крошки смахнем, — вздохнул бригадир, — а с ними и авторитет?
Глава XI
Вернувшись в вагон, Леша Копейкин бросился к маме.
— Какой добрый, какой грустный, какой усталый, мамочка, ваш бригадир!
Но мама сама-то была усталой и грустной. Дело в том, что футболисты снова ругались с музыкантами из-за мячика, а чай они уже выпили, и маме нечем их было усмирить.
Но чем теперь должен был Леша Копейкин отплатить бригадиру за его откровенность и доброту? Ясно, что самое лучшее, что он мог сделать, это продолжать наблюдение за тремя пассажирами без определенных занятий — как бы они не натворили вреда.
Три подозрительных пассажира в это время уже перестали глядеть друг на друга и глядели в окно.
— Как я их ненавижу! — сказал вдруг старик с бородавкой.
— И я! — поддержал молодой, но лысый.
А чемпион по боксу засопел и сжал кулаки.
— Но мы отомстили! — прошептал он.
— Как вы думаете, никто не видел?
— Нет, — сказал молодой. — Никто. Я наблюдал.
«Что это у них под столом большое и круглое?» — подумал Леша Копейкин.
Он сел на корточки и стал приглядываться, но тут старик случайно загородил ногами большое и круглое. Тогда Леша Копейкин, даже незаметно для себя, стал вползать в шестое купе. Так как все трое смотрели в окно, то никто его покуда не замечал.
«Вот так чудо! — подумал Леша. — Да это же мячик!» И стал потихонечку из купе выползать. Но тут он зацепился за ногу молодого, но лысого, и все трое вскочили со своих мест.
— Это мячик! — крикнул Леша Копейкин и побежал. В коридоре он кинулся к капитану футбольной команды.
— Вы за это ответите! — в сотый раз кричал рассерженный капитан. — Хотел бы я поломать то, что в ваших футлярчиках!
— Ничего не знаем, — отвечали перепуганные музыканты, загораживая собою купе.
— Я знаю! — крикнул Леша Копейкин. — Я знаю, где ваш мячик, идите за мной!
В шестом купе все уже были бледные. Старик барабанил пальцами по столу.
— Вон он, там, у них под ногами! — крикнул Леша. — Ноги-то пусть уберут!
— Ноги вверх! — скомандовал капитан.
И новенький чистенький мячик свободно остался лежать под столом.
— А-а!.. — сказал капитан. — Вот где он. Как же он к вам попал?
— Не знаем, — сказал молодой, но лысый. — Наверное, сам закатился.
— Да-да, — подтвердил старик с бородавкой. — Вполне вероятно, что сам.
Капитан хотел было тут же поссориться, но футболисты при взгляде на мячик так захотели играть, что беспрерывно переступали с ноги на ногу. И капитан их пожалел.
— Ноль — ноль! — сказал он.
— Только, чур, в поезде не тренироваться! — крикнула подоспевшая мама.
— Мы тихонечко, мы одной левой, — сказали футболисты и погнали ногами свой мяч.
В конце коридора их встретили музыканты.
— Вот видите, — сказали они. — Мы вовсе не виноваты. А вы нам инструменты чуть не сломали!
Тогда капитан задумался.
— Пустяки! — сказал он. — Вот вам бесплатные билеты на стадион.
Глава XII
В это время к Леше Копейкину подошел левый полузащитник. Он все время держался в сторонке, помалкивал и даже в тренировках участия не принимал. Он спросил:
— Вы за кого, за нас или за музыкантов?
Леша Копейкин подумал, но так и не мог в точности определить. Пожалуй, и к тем, и к другим он относился без особого одобренья. К футболистам — за то, что они тренируются в поезде и очень грубят пассажирам, к музыкантам — за то, что стерпели насмешки и взяли бесплатные билеты на стадион.