– «Мел» – роман. Книга. Сочинение. Понимаешь?
– Понимаю, но согласиться не могу! – упорствует Нина.
– Что думает обо всем этом моя сестра? – спрашивает Этьен.
– Считает, что иметь сомнения нормально, естественно, но это не значит, что я не ошибаюсь. Луиза считает, что я с детства живу как птица в клетке и ее следует выпустить на волю.
– Ты думаешь о себе как о мужчине или как о женщине? – спрашивает Нина.
– Второе.
– Ты впервые рассказываешь нам о себе. По-настоящему. А ведь мы знакомы тридцать один год. Это прогресс.
– Согласна.
Мы идем на парковку. Нина в середине, Этьен – слева, я – справа. Она держит нас за руки. Небо над нашими головами ясное, бледно-голубое.
– Остановимся во Флоренции?
– Предпочту заночевать в Неаполе, – отвечает Этьен, – но если поведет Нина, мы не доберемся раньше утра. Пустите меня за руль, мы ведь договорились перед отъездом.
– До Неаполя шестьсот километров, – говорю я.
– Ладно, но будем останавливаться каждые два часа.
– Да, мамочка.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.
– Для человека, готовящегося сыграть в ящик, скорее хорошо.
78
1 января 2003
Вчера вечером лионские друзья встречали с ним Новый год. Они никогда его не бросали, не то что та развратная гадина, грязная сука.
Все еще спят в комнатах на втором этаже, тут и там стоят бутылки из-под шампанского. Натали перед уходом убрала со стола и вымыла посуду, но они праздновали всю ночь, вот и насвинячили.
Еще нет и восьми, Эмманюэль совсем не спал и теперь сидит на диване, пьет кофе и размышляет.
Нина исчезла двадцать шесть месяцев назад. Надежда отыскать ее растаяла.
Он дошел до ручки, ходил к колдунам и ясновидящим. Маятник, карты, хрустальный шар… он все испробовал, такого наслушался и насмотрелся, что стыдно рассказывать. Его уверяли, что она умерла и похоронена в Пюи-де-Дом, что она прячется в Ирландии, если быть точным – в Корке. Эмманюэль поехал и, конечно же, никого не нашел. Одна уважаемая астрологиня заявила, что Нина находится «максимум в трех километрах от Ла-Комели», что она даже «чувствует ее аромат». Шарлатаны всех мастей пытались вытянуть из него деньги за несуразную информацию.
Надежды нет.
Она никогда не вернется. Зачем? Что ей делать в этой крысиной норе?
Если только…
Если не решит, что путь свободен.
Нина привязана к Мари-Лор Больё. Если она узнает, что Эмманюэль уехал, захочет вернуться «на цыпочках», чтобы навестить мать Этьена.
Тут-то он ее и схватит. При этой мысли Эмманюэль ухмыляется.
Он звонит родителям в Марокко, трубку берет Ге.
– Слушаю…
– С Новым годом, мама.
Кажется, она еще спала. «У нее странный голос…»
– С Новым годом, милый! – наконец отвечает мать.
– Нина звонила?
– Нет… Конечно нет!
– Клянешься?
– Клянусь.
– Моим здоровьем?
– Твоим здоровьем.
– Скажи: «Клянусь твоим здоровьем, что у меня нет новостей от Нины…»
– Клянусь твоим здоровьем, что Нина мне не звонила. И у меня нет никаких новостей.
– Папа рядом?
– Да.
– Он меня слышит?
– Сейчас передам ему трубку.
– Я принял решение уехать из Франции и хочу продать компанию.
Несколько минут спустя Ге идет одна по внутреннему саду их марокканского риада[176] и обвиняет себя и мужа в трусости. Они не просто уехали жить в Марокко, но сбежали.
Здесь, в этой стране, всегда тепло, по утрам все вокруг источает волшебный аромат, а фантастический свет изумительно прекрасен. Но истинное солнце светит там, где находятся наши близкие. Самые близкие. Неискоренимо близкие.
Когда Маню был ребенком, Гертруда думала: «Я могла бы спрятать труп, если бы сын попросил». Она никогда никого не любила сильнее Эмманюэля и все ему прощала.
А потом появилась Нина, и ее сын изменился. Девочка блёкла, а в глазах Эмманюэля загорелся огонек безумия, окреп и превратился в гибельное пламя. Он был одержим женой, следил за ней, только что не травил, как дичь.
176
Риад – традиционный марокканский дом или дворец с внутренним двором и/или внутренним садом.