Когда Коплан и он остались одни в салоне, они разделили работу.
— Что вы предпочитаете? — спросил англичанин. — Штурвал или машину?
— Берите штурвал, — сказал Франсис. — Я займусь двигателем.
Они поднялись на палубу, посмотрели по сторонам. На рейде было по-прежнему тихо. Звезды начали гаснуть, на востоке занималась заря. Электрические фонари на набережной побледнели, но маяк на мысе все так же направлял к горизонту вспышки красного света.
Оба полной грудью вдохнули пришедший с моря ветер с сильным запахом водорослей. Этот порыв свежего ветра доставил им такое же удовольствие, как горячая ванна: он успокоил нервы, прогнал усталость.
Коплан дружески подмигнул англичанину и сказал, потирая руки:
— Пошли.
Он сбросил пиджак, закатал рукава рубашки. Потом он нагнулся, запустил лебедку, державшую канаты трапа, и втянул его на борт.
Мак-Брайд отправился в рулевую рубку, заметив: — К счастью, экипаж должен был прийти только в шесть часов утра.
Глава XIV
«Мария-Кристина» вышла в открытое море и постепенно набрала скорость.
Едва отойдя от рейда, она развернулась под действием волн, несколько минут покачалась, потом вошла в более спокойную зону, где ее винт стал энергично рассекать бурлящую воду. Мало-помалу берег Пуэрто-Рико исчез за горизонтом.
Коплан вышел из маленького помещения, где щелкал дизельный мотор. Запахи горючего, смазки и краски вызывали спазмы в пустом желудке. Он вытер руки тряпкой, поднялся по металлической лестнице и вышел на свежий воздух.
Звезды с неба исчезли, оно посветлело еще больше, приобрело голубой пастельный цвет. Красный диск поднимался над морем.
Франсис поднялся в рулевую рубку, где Мак-Брайд держал штурвал. Компас указывал курс норд-норд-вест.
— Это первый раз за долгое время! — воскликнул англичанин с неожиданным, почти детским энтузиазмом. — Я был гардемарином на корабле индийских линий. «Розмари», пять тысяч тонн…
— «Англо-Индиан лайнз», заходы в Порт-Саид, Аден, Коломбо… — перечислил Коплан.
Он думал, что Мак-Брайд бросится ему на шею, чтобы расцеловать:
— И вы тоже? Франсис коротко кивнул.
— «Месажри Маритим», Дальний Восток, — уточнил он.
Потом, боясь, что нахлынут воспоминания о той счастливой поре, он замолчал и вернулся к целям их неожиданного плавания.
— В пяти градусах впереди должна быть Мона… Вы знаете маленькую спокойную бухту на Виргинских островах?
— Да… Это британское владение.
— Хорошо, — сказал Франсис. — Постойте у штурвала еще немного, а я схожу посмотреть, есть ли еда, кофе и сигареты. Голодный я очень злой.
Два часа спустя Коплан направил яхту к острову, покрытому настоящими джунглями.
— Возьмите штурвал, — попросил Франсис. — Я спускаюсь к машине. Через несколько минут мы сможем лечь в дрейф.
Мак-Брайд доказал, что он отличный лоцман. Он избежал отмелей, окружающих эти маленькие островки, и не посадил яхту на одну из них. Обогнув островок на разумном расстоянии, он включил машинный телеграф, чтобы остановить дизель, и поставил корабль в месте, укрытом от ветра.
Закрепив штурвал в этом положении, он спустился по лестнице, пробежал на нос и схватил якорь. Цепь развернулась с адским грохотом, яхта прошла еще несколько метров, дрогнула, цепь натянулась, и «Мария-Кристина» остановилась.
В тот момент, когда Коплан и Мак-Брайд встретились на палубе, они услышали, что из каюты, где были заперты трое пленных, доносятся крики и глухие удары. Они обменялись быстрым взглядом и поспешили к тюрьме.
С пистолетами в руках они открыли дверь каюты.
Рикардо обеими руками бил Мейера, повалив его на пол. Тот пытался сопротивляться, выкрикивая ругательства. Моник забилась в угол.
Коплан вскочил в каюту, обрушил ствол своего пистолета на голову Рикардо и оторвал его от Мейера, одновременно выдав дозу успокоительного и главарю банды, что мгновенно положило конец драке.
— Вы поспорили? — насмешливо спросил Франсис. Оба бандита, оглушенные, но не до потери сознания, посмотрели на него блуждающим взглядом.
— Я расскажу все, что знаю, — прошептал Рикардо. — Только не расправляйтесь со мной так, как с Грегором.
Удивленный Коплан понял, что именно сейчас он может узнать об исчезновении поляка, было только неясно, с чего это Рикардо решил заговорить. Взглядом он попросил Мак-Брайда молчать.
— Прекрасно, — произнес он. — Начните с правдивого рассказа о его судьбе. Что с ним стало?
Усмиренный Рикардо рассказал о сцене, закончившейся тем, что Грегор был брошен на необитаемом островке после того, как ему были привиты бациллы столбняка.
Несмотря на свой опыт, Коплан и Мак-Брайд содрогнулись, слушая его. Как человеческий мозг мог придумать подобную пытку в качестве наказания кого-либо? Это значительно расширило их познания о пределах жестокости, хотя за время своей работы в разведке они повидали разное.
И вдруг Коплан понял, почему заговорил Рикардо. Он подумал, что его привезли в то же самое место, чтобы прикончить тем же способом!
Но пуэрториканец ошибся; если не произошло чудесного совпадения, этот маленький остров был не тем, на котором погиб поляк.
Не считая нужным объясняться на этот счет, Франсис подтолкнул его к дальнейшим признаниям:
— Какова была цель вашей поездки во Францию?
— Я не знаю, — ответил Рикардо. — Это он все организовывал, все координировал…
Он показал пальцем на Мейера.
— Теперь ваш черед говорить, — приказал Коплан. Спрошенный собрал всю оставшуюся в нем энергию, чтобы попытаться защититься:
— Туристическая поездка, — злобно усмехнулся он. — У вас нет против меня никаких доказательств.
Франсис стиснул зубы. Ужасно, но Мейер творил правду. Привлечь его по обвинению в трех убийствах в Лурде и доказать, что он похитил Грегора, невозможно. Единственное, что можно было бы ему инкриминировать, произошло за пределами французской территории.
— Ладно, — буркнул Коплан. — У меня нет никаких доказательств, это верно. Вот только вы здесь находитесь перед судом, и в этом вся разница. Если вы будете молчать, то сделаете неудачный выбор.
Он сделал два шага, посмотрел на Мейера, сидевшего на кушетке, потом продолжил сухим тоном:
— Если мне не изменяет память, вы обещали бросить меня акулам, верно? Я поступлю так же: или вы мне расскажете все, о чем я вас спрашиваю, или я привяжу вас к тросу и протащу несколько миль по воде, чтобы эти твари разорвали вас на мелкие кусочки. Что вы об этом думаете?
Мейер понял, что, если он не согласится, его немедленно бросят за борт. Его последняя воля к сопротивлению разом исчезла. Вызывающее выражение сошло с его лица.
— Я выращиваю и продаю микробы, — глухо проговорил он. — Это незаметное, эффективное и недорогое оружие, которое может сослужить многим людям. Для его производства не нужны большие помещения.
Мак-Брайд пощелкал языком и посмотрел на Коплана, который осведомился:
— Значит, если я не ошибаюсь, вы продаете бациллы, готовые к использованию, первому встречному.
— Нет, — ответил Мейер. — Не первому встречному. Революционным группировкам, умеющим ими пользоваться. Я не несу ответственности за последствия…
— Вроде эпидемии холеры, потрясшей мир в последние годы, например? — предположил Коплан.
Мейер пожал плечами, не сказав ни слова. В конце концов, его бизнес был не более смертоносным, чем торговля наркотиками или взрывчатыми веществами.
Около полудня, когда солнце почти достигло зенита и море лениво перекатывалось под его лучами, союзники держали совет в тени рубки; они были в некотором затруднении.
— Черт знает, какая неразбериха, — пробурчал Коплан. — Вы видите способ выйти из нее?
Мак-Брайд засунул свой мизинец в ухо и стал энергично вращать им, как будто сверлил череп.
— Вопрос деликатный, — согласился он, — но, я полагаю, мы не будем спорить?