- Кто знает, - идам Ми Нават коротко поморщился, проговорив с нескрываемой неприязнью в голосе, - мой брат был способен на многое. Особенно если требовалось что-то скрыть или оставить лишь для своего личного пользования. Потайные панели, кнопки, или что-то похожее здесь имеется? – Мужчина вновь привлек мое внимание своими настойчивыми вопросами.
- Нет, - я уверенно покачала головой, взглянув на источник, от которого не стала далеко отходить. Это для представителей рыжих лис источник может быть чем-то важным, таинственным, необходимым, но для меня это было лишь место, где я чувствовала себя скованно и напряженно, - при мне сарир Ми Хор ни разу не пользовался чем-то похожим. – Еще раз помолчав, решила все же озвучить возникшую вдруг идею. – С той стороны бассейна, - я указала в дальний угол источника, находящийся справа от нас, - есть поминальные таблички. Никогда не понимала, для чего они здесь установлены, так как на них не указаны имена родственников сарира Ми Хора. По крайней мере, для меня они ни о чем не говорят.
- Хм, а это может быть интересно, - идам быстро поднял голову и, слегка прищурившись, внимательно вгляделся в место, которое я указала. – Никогда не слышал от брата о том, что он кого-то молит о прощении.
С этими словами мужчина скорым шагом поторопился обогнуть бассейн и приблизился к небольшому постаменту, на котором виднелись таблички из красного дерева, и золотыми письменами на них. Переглянувшись между собой, мы с тидамом Лохо поспешили следом и догнали идама, когда тот наклонился над первой, внимательно разглядывая ее.
- Это же… - тидам Лохо, первым после идама, приблизившийся к небольшому постаменту с небольшим иконостасом, изумленно охнул и резко вытянул обе руки вперед, а от его ладоней на секунду полыхнуло красным, - источник магии!
В моем мире темные маги, единственные кто не полностью утратил магические возможности и мог использовать магию в первозданном виде, усиливая свои внутренние резервы и способности, без ущерба собственному здоровью. При этом они не были связаны с источником и не зависели он него, как остальные. Я же сама могла только проделывать всего лишь несколько фокусов, не более того. Так же как в свое время лисы утратили возможность приобретать свой истинный облик, имея только в своем арсенале боевую ипостась, ничем не напоминающее то первозданное в своей животной сущности, создание. Поэтому я совершенно не удивилась, когда тидам ощутил магию там, где я бы ее никогда не обнаружила, и даже не подозревала о подобном резервуаре.
- Ох, ты ж! – Других слов у меня не случилось, когда буквально тут же меня, не ожидавшую такого подвоха, никогда не происходившего в присутствии сарира Ми Хора, вдруг ослепила яркая молочно-белая вспышка, заставив резко присесть и инстинктивно укрыться от нее руками. Успев в последнюю очередь закрыть глаза, чтобы меня не ослепило основательно, хотя и успела ощутить, удар по глазам. Всегда была чувствительная к свету, тем более такому, из-за которого полностью дезориентировалась в пространстве и надолго.
Взрывной волной, пребольно ударившей в край груди и левое плечо, меня, точно легкую соломинку, снесло подальше от находящихся ближе к табличкам мужчин. Умудрившись в несанкционированном полете сгруппироваться, кое-как сумела остановить свой полет и остаться в непосредственной близости от низкого края бассейна, в воду которого совершенно не хотелось попадать. Не только из-за самой воды, имеющей определенный состав, сколько из-за магической составляющей, плохо действующей на мое внутреннее самочувствие. Сарир Ми Хор иногда заставлял меня окунаться, чтобы посмотреть, насколько сильно в разные моменты, я реагирую на эту воду, считающуюся живительной для рыжих лис. Вот только мои внутренние резервы этот своеобразный состав воды совершенно не пополнял, а только вводил в неприятный ступор, из которого позже приходилось выходить сутками. После первого раза сарир старался не повторять длительного нахождения меня в водах источника.
- Сарир! – Хриплый озабоченный голос тидама раздался в моих ушах каким-то странным тяжелым набатом, и я уже походя, сообразила, что это действует печать, когда, невзирая на собственные саднящие царапины, боль в вывихнутом запястье, довольно хорошую оглушенность, и вопящее об опасности чувство самосохранения, стремительно бросилась назад, чтобы увидеть правителя, и воочию убедиться, что с ним не произошло ничего плохого.