- Опустите голову, - однако я справилась с ситуацией в считанные секунды, и коротко приказала, становясь на данный момент старшей и единственной, хоть немного понимающей, что может произойти в следующий момент, благодаря врожденному дару на предупреждение грядущих неприятностей. – Берегите барабанные перепонки. – Я строго взглянула на стоящего неподалеку ссава Амаса Туо и повернула голову к наследнице. - Седа, зажмите уши.
- Да, - девушка послушно пригнулась и закрыла ладонями уши, в то время как я уже вытаскивала свой постоянный клинок из-подпространства, чтобы отразить атаку, и одновременно защитить вверенную мне наследницу. Специфику нукера мне никто не отменял.
Придерживая наследницу одной рукой за затылок, чтобы не потерять ее в ослепительно освещенном коридоре, сама же закрыла глаза и полностью положилась на свои голые инстинкты, которые обычно мало меня подводили. В отличие от других нукеров, в число которых мне в свое время удалось затесаться, пусть и ненадолго, я действовала несколько иначе. Будучи белой лисицей, не особенно сильной в физическом плане, я с удовольствием пользовалась своими именными уловками, которые позволяли мне одерживать верх над более сильными противниками. Обычно белые лисы редко могли похвастать своими обостренными инстинктами, вот только не я. В силу своего непростого рождения я обладала поистине уникальными свойствами, редко разбуженными в белых лисах. А именно, закрывая глаза, я полностью ориентировалась по запаху, посторонним движениям, предугадывая их и умея выйти из разных положений. А еще проведенное детство в заснеженных долинах высоких гор, с их непростыми условиями наделили меня выносливостью и крайней живучестью.
Я мгновенно поняла, откуда в коридоре появились световые гранаты, крайне редко используемые среди лис, так как оборотни поголовно славились очень сильной светочувствительностью и оказывались в подобных условиях совершенно беспомощными. Устойчивости обучали дополнительно, и особенно тому, как противостоять противнику в подобных стрессовых условиях.
- В первую очередь обезвредить энсина! – Раздался высокомерный резкий приказ, отданный голосом инсана (младший дядя) Ми Храо, пока довольно широкий коридор постепенно заполнялся воинами, не стесняясь, бряцающими оружием и доспехами. Как я поняла, подопечные инсана совершенно не пытались соблюдать инкогнито и осторожность.
- Нет! Всех взять живыми! – А это истерично взвизгнул невыдержанный агга Ватто, тоже неожиданно оказавшийся неподалеку, хотя как недавно правильно указал Амас Туо, заблаговременно исчезнувший из коридора, пусть и совсем недавно намеревавшийся поговорить с седой на довольно интимные темы.
- А что это даст! – Инсан Ми Храо только досадливо вызверился, никогда не считавший, мое нахождение возле трона правильным. Он всегда относился ко мне с крайним предубеждением и в принципе единственный был прав, вот только доподлинно не знал, из-за чего у него ко мне развилась такая стойкая неприязнь. Он был единственным братом правителя, к которому последний иногда прислушивался в годы начала своего правления, пока тот не отправился на границы, не желая жить среди обленившейся разнежившейся знати.
- Брат потребовал ее жизнь! – Таким же негодующим голосом ответил агга Ватто, в кои-то веки не став сдаваться под натиском младшего родственника, но более авторитарного, нежели этот простой прожигатель жизни. Обычно аггу Ватто никто не брал в расчет, считая недалеким и ветренным человеком, не способным на что-то благородное или умное.
- Жизнь?! Этой?! – Инсан Ми Храо, никогда не терпевший своего старшего брата и считавший того недомерком, непонятно каким образом, затесавшимся в их прославленный род, только скрипнул зубами, довольно громко прозвучавшем в соблюдавшейся почтительной тишине при публичных препираниях между братьями. – С каких это пор прихвостни должны оставаться в живых?! – Его громкий голос повысился до довольно высоких нот, заставляя меня поморщиться от звуковой волны, больно резанувшей по моим чувствительным ушам.
- Ты не смеешь сомневаться в моих приказах! – Невпопад крикнул агга Ватто, даже топнув ногой и как и всегда переходящий на свой капризный тон, который просто прилип к нему за столько времени, что он находился под тенью своих более авторитарных братьев.