Отец – не великий фараон Таа Секенен-ра, а другой… хм, другой! – профессор-археолог – верил в Бога и ходил в церковь, а вот Максим вырос не очень-то верующим. Вечно во всем сомневался, видя в основном материальную составляющую, и случившиеся с ним невероятные события в общем-то мало поколебали отношения Макса к вере. Тем более – к здешним многочисленным богам и божкам: всяким там кошкам, крокодилам, скарабеям и прочим тварям. Наверное, не было такого животного, которое хоть где-нибудь, хоть в какой-нибудь дальней деревне не обожествлялось бы! Конечно же, Максим относился к подобному весьма скептически. Один – во всем Египте! Или, по крайней мере, так уж ему казалось.
И еще казалось, что храм, любой местный храм – очень уж удобное место для лазутчиков. Уважение, страх, никто лишний раз не проследит, не заподозрит – побоится гнева богов. Очень удобно для всяких тайных дел. К тому же еще и прихожане… или как уж там их называть? Им ведь вполне можно поручить самое опасное и гнусное дело. Волею богов – запросто!
Во всем этом, в многочисленных божках и храмах, в их влиянии на души людей, Максим почему-то остро чувствовал опасность, которую никто, кроме него, не ощущал. Никто.
Украшенная затейливой резьбой и цветами царская барка – бар-ит – взмахнув веслами, отошла от причала Города Мертвых, взяв курс к восточному берегу Хапи. Отражаясь красно-желтой полоской в воде, за кормой судна садилось солнце, окрашивая в красный цвет пирамиды и крыши многочисленных храмов. Красные крыши… Они не были красными, лишь такими казались. Как сейчас… вот-вот… скоро, кто-то должен будет казаться великим фараоном Уасета и всей Черной Земли.
Глава 3 Дом повешенного Весна – лето 1552 г. до Р. Х. (месяцы Паини и Эпи-фи сезона Шему). Уасет
Горе, горе!
Плачьте, плачьте, не переставая!
Добрый пастырь ушел в страну вечности.
«Прощание с мумией».Пер. М. А. КоростовцеваО, какие горестные вздохи и рыдания оглашали округу, когда похоронная процессия покинула наконец дворцовые стены! Царица Ах-хатпи, юный фараон Ах-маси Ниб-пахта-Риа и его супруга, царственная Нофрет-Ари Тейя, стеная, двигались пешком вслед за саркофагом, в котором покоилась мумия Ка-маси, дабы торжественно проводить ее в Дом Вечности, за реку, в Город Мертвых. Переселение сие – момент не только торжественный и грустный, но в чем-то и житейский, как любой переезд. Двигающиеся впереди служители несли цветы, глиняные кувшины, пирожки, каменные вазы, статуэтки и прочую так необходимую в загробном мире мелочь. За ними тащили погребальную мебель, без которой, понятно, покойнику тоже было не обойтись: кресла, кровати, сундуки, ларчики и прочее, и прочее, и прочее, – все сделанное изысканно, с любовью, как и положено для посмертного существования.
После мебели слуги несли личные вещи умершего фараона: трости, скипетры, веера, зонты, драгоценности – как же без них! Ах как они сверкали грудами на золотых блюдах! Больно глазам.
Обнаженные до пояса женщины – профессиональные плакальщицы, – с распущенными волосами и измазанными грязью лицами, вопили, голосили, стонали, в экстазе ударяя себя руками по голове, и, по мнению Ах-маси, явно переигрывали. Ну совершенно незачем было здесь так вопить, это уже не похороны получались, а какой-то фарс, впрочем мало кого смущавший.
Пара коров уныло тянула на полозьях завешенный разноцветными циновками катафалк в виде барки со статуями жены и сестры владыки загробного мира, Исиды и Нефтис, жены и сестры Сета… однако родившей от Осириса бога Анубиса, покровителя бальзамирования и некрополей. Анубис также почитался и в качестве властителя царства мертвых, но вот кто там был главнее – он или его родной батюшка Осирис, – Максим не очень-то понял, да, собственно, не особенно-то и рвался понять. Богов и богинь в Черной Земле имелось великое множество, запомнить всех было бы, пожалуй, трудновато, хотя бы главных.