— Да пошла ты, — вполне искренне проговорил я. — На кой-черт ты мне сдалась? Психопатка недорощенная!
— Учитель! — взвыла Иоланта. — Я готова принять любое имя, которое вы посчитаете меня достойной! Пусть будет Недорощенная Психопатка! Ваша Недорощенная Психопатка ожидает вашего решения!
И снова на колени грохнулась.
Вот, чтоб тебя! Реально шизанулась на почве рейтинга.
— Это стресс, — произнесла невозмутимая Октавия за её спиной.
А то я не заметил. Истерика, понятно. Она маленькая девочка в конце-концов. Ей тяжело.
— Сударыня, — взяв себя в руки и глубоко вздохнув, произнес я. — Вам нужно успокоиться и отдохнуть. Мы вернемся к этому вопросу чуть позже, а сейчас у меня есть неотложные обязанности. А вы пока должны отдохнуть. Это приказ.
— Да, учитель! — радостно выпалила эрцгерцогиня.
Блин. Ну пусть зовет меня учителем. Принцем хотя бы прилюдно называть перестала.
Октавия и служанки уложили девочку обратно на диван, а я отвернулся к огромному панорамному окну с видом на космодром по которому бегали мои игривые ящеры Юлий и Цезарь, играя в футбол нашим грозным броненосцем Потемкиным.
Потемкин шипел и ругался, но сворачивался в бронированный шар, когда рапторы его толкали мордами и катился куда они его пинали. Грозный, но легкий.
Ко мне подошел дворецкий Иоланты. В руке трубка универсального квантового коммуникатора.
— Чего тебе? — угрюмо спросил я.
— С вами тут поговорить хотят… — осторожно сообщил он.
— Кто? — недовольно спросил я.
— Папа эрцгерцогини, — мягко ответил дворецкий. — Князь-регент…
Вот блин. Вот щаз он нам войну по телефону-то и объявит…
Я взял коммуникатор, взглянул на развернутый экран.
— Слушаю вас, — произнес я.
Папа у моей самозванной ученицы оказался на диво адекватный. Приятный, несколько полноватый дядька, видно, не отказывает себе в радостях жизни. Даже не понятно в кого она такая пошла, вобла ушибленная…
— А вы действительно тот самый принц Александр? — спросил меня первым делом папа-регент.
Ага, вот так я тебе сейчас всю правду доложу. Облезешь.
— Я что, похож на принца? — сварливо отозвался я.
— Не намереваюсь вас ни в коем случае задеть, — смутился папа Иоланты. — Но вы слишком молоды…
— Ну, вот видите, вы и сами всё понимаете, — усмехнулся я.
Так и знал, что они ничего не знают на самом деле. Значит, придерживаемся общепринятой легенды о славном имперском рыцаре Александре Иванове, герберском уроженце…
— С тех пор, как дочка попала в список наследования, наша семья испытывает непереставаемый стресс, — грустно сообщил папа девочки в непрерывном стрессе. — Её постоянно заносит. Её фантазии заходят порой очень далеко. А когда она потеряла свое положение в списке, то просто как с цепи сорвалась. Мы не смогли её удержать.
— Могу догадаться, — без малейшего сочувствия произнес я.
— Такая своенравная девочка и без того испытание для семьи, — вздохнул папа-регент. — А теперь и вовсе невыносима. С её-то энергетическими возможностями. Особенно теперь, когда мы потеряли её милую матушку… Ей нужна твердая рука.
— Гм! Да уж, на месте её учителя я бы её нещадно выпорол, — усмехнулся я.
Кажется, я снова не то сказал, папа Иоланты прямо на глазах воодушевился:
— А я смотрю, вы знаете толк в воспитании августейших особ!
— Да, хорошо, что не я её учитель, — согласился я. — Ненавижу рукоприкладство. Тем более применительно к несовершеннолетним. Честный спарринг один на один — ещё куда ни шло, тут рискуют оба, и нет урона ничьей чести.
— Вот-вот, я как раз по поводу этого! — вскинулся папа-регент. — А что если мы всерьез отнесемся к этой идее?
Что-то не нравится этот внезапный поворот в нашем разговоре.
— Это к какой еще идее? — подозрительно переспросил я.
— Насчет вашего наставничества над моей дочерью.
Ну, офигеть теперь, затейник папа у эрцгерцогини. Это когда мы успели такое обсудить?
— А мне-то это зачем? — искренне удивился я.
— Ну, не знаю…. Скажем миллион имперских вперед за год, э-э-э, за полгода обучения? — быстро поправился любящий отец заметив искреннюю гримасу отвращения на моем лице.
Хм! А вот это уже выглядит куда интереснее! В конце-концов я смогу потерпеть шесть месяцев…
— И просто, на всякий случай, — докинул напоследок папа-регент, — Ваше Высочество, принц Александр, наш дом, всегда чтил ваши подвиги и был всецело верен их памяти, чтобы не происходило!
— Чего-чего? — прищурился я. — Это какой-такой памяти?