От Виктории мне тоже пришло этакое подметное письмецо. «Дядя разжаловал Крестовского-младшего. Поздравляю, целую, преклоняюсь».
Октавия отлично подлечила мне вывернутые суставы, и я теперь опять как новенький, готов к труду и обороне, и полные обороты на турнике готов крутить.
Ну и выдалась поездочка в целом! Так отдохнул, что чуть снова не помер.
И вот новый день, я снова в своем кабинете в моем мавританском дворце, наблюдаю через панорамное окно как Даша с шутками и прибаутками титановым ломом в крепких руках и такой-то матерью на прекрасных устах ковыряется в перекошенных Песцовых потрохах.
Утром успел пообщаться с Иолантой.
— Выяснила, чего дворецкий тебя предал? — спросил я.
— В процессе, — недовольно пробурчала моя единственная ученица.
Я усмехнулся. Ну, пусть ищет. Лишь бы саму себя не нашла в итоге…
— Я вот думаю, что он это от зависти, — заметил я, просто чтобы в тонусе ее держать.
Учебного процессу ради.
— Угу… — грустно отозвалась Иоланта. — Где мне вот теперь нового дворецкого найти?
Да, а это действительно сложный вопрос.
— Нда, — протянул я. — Понятия не имею, где тебе другого дворецкого взять. На Гербере таких нет. Чего теперь делать будешь?
— Бедствовать буду, — мрачно буркнула Иоланта. — Наверное.
— Отставить бедствовать, курсант, — усмехнулся я. — Найдем тебе со временем надежную замену. Но, это потом. А теперь медитировать! Марш-марш! Солнце уже высоко, сударыня! И не филонить мне!
Ну, вот теперь Иоланта и медитирует в тени Песца. Потемкин, лежа на боку и вывалив наружу язык медитирует в тени Иоланты. Рапторы Юлий и Цезарь гоняются за летящим через бетонное поле космодрома перекати-полем.
Мир, лепота и пастораль. Вот всегда бы так…
Чемоданчик со сферой с зарядом антиматерии стоит у меня на столе. Бодрит, знаете ли. Берешь этот шар как, маленькую державу в руку, откидываешься в кресле, глядишь в окно и понимаешь, что держишь в руках благополучное дальнейшее существование минимум целой планеты.
Или её ужасный конец.
Отныне всякий, кто усомнится в нашем миролюбии, об этом пожалеет.
Надо заметить, наша гонка по пересеченной местности проходила, в конце концов на глазах у всех добровольных информационных агентов планеты на орбите и на местах.
Первые туристы потекли в город на следующий день, чтобы посмотреть что тут у нас и как.
На второй день наш небольшой отель был забит до отказа — учитывая, что весь верхний этаж занимала делегация Иоланты.
— Пора раскопать второй, что попроще, на три звезды, — сказал я Семёнычу.
И ведь к вечеру раскопали.
Я подумал, что мне уровень дадут за развитие туризма на ровном месте, но нет, Империя зажала. Ну и ладно, я деньгами с продаж наклеек, футболок и прочего самодельного мерча больше уровень соберу.
Октавия вовремя подсуетилась. У туристов оказались очень популярны марки городского почтамта и, кстати, особенно здорово расходились суверенные паспорта вольного имперского города Королёв с налоговыми скидками за деловую деятельность на территории города на десять лет.
Продавали мы их по пять тысяч имперок, и городской бюджет со всеми инвестициями на полгода вперед вполне успешно закрыли.
К концу недели, правда, поток туристов начал увядать, но десяток искателей приключений остался, чтобы действительно попытать счастья вместе с нами.
Всё! Реально, все! Вот, чем хотите клянусь! Отныне только домашние дела — город, космодром, ремонт кораблей, прогулки с Потемкиным при луне, медитации, сады, фонтаны, сыры, балет и керамика.
И животноводство!
Ну, это я так думал, что всё.
Вечером мы дегустировали первый ранний сыр, полученный из молока бурёнки Полины. Отменный, надо сказать, сыр вышел, слегка напоминал брынзу, с привкусом кумыса.
— Прохор, — скомандовал я. — Сообщи Марии Геннадьевне об эксклюзивном товаре. Готовы сбывать тебе головки в количестве десяти штук в неделю.
А поздним вечером, когда я уже хотел ложиться спать, приземлился-пригерберился второй челнок Виктории Церберовой-Мельброд.
Странно — я думал, что она придупредит о визите. Что-то мне сразу подсказало, что поспать сегодня уже не удастся.
Но из челнока показалась не она, а пилот — я уже мельком видел его. Поджарый, сухой, в годах, с кибернетической правой рукой и явно перелатанным черепом. Потрёпанный вояка, наверняка кто-нибудь из первой местной волны пиратов.
Коротко отсалютовал, покосился на Иоланту, медитирующую на солнце в позе цапли на краю космодрома. Поразглядывал «Песца», затем, наконец, приблизился, пожал мне руку и показал на стоящую рядом на парковке для челноков «Марию-Антуанетту».