Ох, я ждал его вопроса. И ответы у меня были. Я рассказал про свои идеи и перспективы, Аннушкин было посмеялся, но после сказал дамам сходить за картами — старыми, бумажными, мы расстелили их и принялись разглядывать.
И на тех картах изображалось море.
И я ведь вспомнил. Было море. Было! Жиденькое, периодически пересыхающее, но самое настоящее. Вот ей богу — пусть и небольшое, но на подобных планетах любой водоём больше ста километров в поперечнике зовётся «морем». Как раз на его берегу располагались и Восточная Гербера, и Королёв, и Ивановская Дача. Акведук, который я починил, был в десятке километров от берега, также море питала крупная река, идущая куда-то на юго-восток.
— Вот, а там — два других акведука было. Один — во владениях Кислотного. Второй — вот тут, на востоке, южнее упавшего крейсера. И ещё два собирались построить, но так и запустили проект.
— Я хочу море, — несколько неожиданно для себя самого решил я.
Аннушкин нахмурился, покачал головой.
— Море — это хорошо. Хотеть море — это правильно. Я тоже хочу море, знаешь ли. Но как ты запустишь скважину у Немилино? Она ж не наша. А скважина номер два, у упавшего крейсера — вообще закопана, насколько помню.
— Откопаем, — смело предположил я в ответ. — Нет нерешаемых задач. Но пока я бы хотел попросить у вас откопать пару зданий у нас в городе. Это же реально?
— Конечно! — кивнул отец семейства. — Сейчас ковш высунем, да и откопаем.
— Что вы всё о делах, да о делах, — вклинилась в разговор Серафима Евгеньевна. А ну-ка, девочки, покажите нашему гостю садик!
Аида и Аделаида тут же резво подхватили меня за руки и повели тропками по оранжереям.
— Вы уж простите Аэлиту. Она у нас больная.
— Да! Вообще нездоровая!
— Вот тут у нас кабачки.
— А тут — настурции.
— А тут мультитомат корнеплодный.
— А здесь — клубника.
— А тут папа питахайю сказал посадить, но не прижилась.
За раскидистыми, хоть и полузасохшими колючками питахайи девоньки остановились, схватили меня ещё крепче под руки и принялись целовать — в щёки, то в одну, то в другую, всё норовя попасть в губы.
Признаться, я некоторое время позволил им продолжить, и не стал сопротивляться.
— Александр Юрьевич за меня выйдет! — вдруг заявила та, что слева, кажется, Аида.
— Вот ещё! У тебя хотя бы уже были ухажёры, а я всё нецелованная! — воскликнула Аделаида.
— Барышни, — остановил я разгорающийся спор. — Дорогие… Анна и Алла.
— Я не Алла!
— Я не Анна. Я Аида.
— Да хоть бы и Айгуль, при всëм уважении, вы меня так совсем на части раздерёте. А мне ещё с вашим папенькой дворец раскапывать.
Ох и зря я это сказал. С огнëм играю — что поделать, иногда случается такое.
— Какой дворец? — оживились барышни. — Самый взаправдашний дворец?
— Ага. Ну, как дворец — усадьбу, — кивнул я.
— А забери меня туда! — захныкала Аделаида.
— Я старше! — парировала Аида. — Это меня нужно забрать. Я на целый год дольше тебя на этой железяке света белого не вижу!
И обе снова на мне повисли, пытаясь дотянуться до моих щëк и подтвердить свою решимость выпорхнуть из отчего дома внеплановым поцелуем.
— Предлагаю разделить его на троих и съесть, — послышался мрачный голос из-за кустов.
Это вернулась Аэлита из сарая, подумалось мне. Тут я уже напрягся. Вспомнил, что нахожусь на планете с весьма дикими нравами. Пока я каннибалов не встречал, но кто знает, что скрывается за ширмой гостеприимства.
Я быстро высвободился из захвата и вгляделся в говорящую.
Худая, с тонкими и чëрными, как смоль, косицами и выразительными глазами — сначала показалось, что безумными, но я прочитал и другое.
Иронию и надменность.
Признаться, у меня от души отлегло. Она, похоже, вовсе не была больной, и с фактом моего присутствия вполне примирилась. Да она была поумнее этих двух, пожалуй! Даром, что к пустынгерам убегала.
— Дура! — зашипели старшие.
— Сказали же тебе сидеть и не высовываться!
— Мы вас не будем есть, Александр Юрьевич! Вот точно не будем.
— Она глупости говорит!
— Разве что укусим чуток, хи-хи.
— А ты уходи. Дикарка.
— Хм. Извините, меня ждут, — я воспользовался моментом и, осторожно растолкав повисших на мне барышень зашагал обратно к Всеволоду Вадимовичу и Семëнычу, допивавшими чай.
Аэлита догнала меня и спросила:
— Ну, я помогла?
— Помогла, — кивнул я.
— Не благодари.
На чаепитии я на всякий случай дополнительно удостоверился, что Аннушкины не питают ко мне ни малейшего гастрономического интереса, и разговор завершился плодотворно.