— Наверное, так же, как и тогда, когда позаботился о Сексте Помпее, — заметил Агенобарб, один из сенаторов, все еще сидевший в лагере Антония; еще в прошлом году он был консулом.
Теперь эта должность отдана Октавиану и кому-то еще — Диона не знала кому, она знала лишь то, что Агенобарб питал смертельную ненависть к Клеопатре. Голос его звучал сухо:
— Агриппа довольно ловко избавился от этого пирата. Нам следовало ожидать, что Октавиан использует его против нас.
— А мы и ждали, — парировала Клеопатра. — Но только не того, что он возьмет одну из наших твердынь ценой всего одного сражения. О боги! О чем только думал Бокх? Он предал нас или просто струсил?
— Ни то, ни другие, владычица, — возразил гонец. — Флот обрушился на крепость неожиданно, без предупреждения, никаких особенных приготовлений не было, и мы не возвели дополнительных укреплений — кроме тех, что обычно, на всякий случай. Царь Бокх сам возглавил битву и пал одним из первых.
— Значит, он дурак, — сказала Клеопатра, — и еще худе, чем дурак, раз оставил войско без командира.
— Но никто не ожидал такой атаки, — повторил гонец. — Никто — и даже ты, владычица. Считалось, что они слабы и, по слухам, даже не могли набрать денег на жалование командующего. Считалось, что они приплывут, чтобы оценить нашу мощь, и уберутся восвояси, в Италию, оплакивая погибших. Но они оказались крепкими парнями. Они лупили нас всем, что у них было.
— Тем не менее, — выразительно заявила Клеопатра, — в запасе у них ничего больше нет. Конечно, удар силен, признаю это. Мефона — стратегически важный объект. Крепость находится на морском пути между нами и Египтом — а в Египте помощь, ресурсы. Но мы позаботимся об этом. Господин?
Антоний вздрогнул и уставился на нее, словно его неожиданно разбудили.
— Что? — Он передернул плечами так сильно, что скрипнули доски, но вместе с этим движением стряхнул, похоже, и часть шока. Он был невероятно бледен, здоровый румянец поблек, уступив место болезненной зеленоватой бледности, но глаза уже утратили выражение слепоты. Антоний опять думал, прикидывал, почти орал приказы нетерпеливым и по-командирски сварливым голосом: собрать войска и отправить в Мефону; созвать флот; всю армию привести в боевую готовность.
Но этого не сделать в мгновение ока. Антония захватили врасплох — как сказали бы солдаты, босиком. Это сказывалось во всем. В войсках иногда проводились учения, но от долгого бездействия воины расслабились. Корабли были готовы, но команду пришлось выуживать из прибрежных таверн. Армия была приучена к мысли напугать слабого врага лишь своей численностью — и соответствующим образом подготовлена. Никто не ожидал, что враг окажется сильным или что сила его возрастет так быстро, станет столь сокрушительной.
— Чертов Агриппа! — бушевал Антоний. — Чтобы его фурии истерзали! Чтобы стервятники склевали ему печень! Чтобы его утащили в преисподнюю за такую расторопность!
— Удача… — вставила Клеопатра. — Не забывай о ней.
— А-а-а, знаменитая Удача Октавиана? — издевательски сказал Антоний. — Демон, которого я должен панически бояться? Может, мне поджать хвост и бежать, пока не поздно?
— Ох, перестань! — промолвила Клеопатра. — Просто ему повезло. И к тому же Агриппа знает свое дело. Но Мефона — всего лишь одна крепость, а у нас их целая цепочка. За ними стоит вся наша сила. Он выиграл одно сражение, но ему предстоит немало попотеть, если он вздумал победить в войне.
Но Антоний не унимался, хотя уже понимал, что ее слова не лишены смысла.
— Злой рок — вот и все. Мерзкая ухмылка судьбы, я могу только проклинать его. Он свалился, как снег на голову. Мне следовало ждать этого. Я должен был знать.
— Теперь ты знаешь. Тебя предупредили. Война началась — победителем в ней будешь ты.
— Если боги помогут. На все их воля, — уклончиво ответил Антоний.
Богам было угодно, чтобы Агриппа упрочил свою победу при Мефоне, захватил окрестности и продвинулся аж до Спарты и выиграл здесь еще одно сражение. На этот раз сильный удар не понадобился. Эврикл, тамошний тиран[87], никогда не жаловал Антония, поскольку тот отдал приказ умертвить его отца по обвинению в пиратстве, и с радостью принял сторону врага. Еще хуже было то, что он переманил к себе одного из полководцев Антония — Атратиния, который отдал Агриппе Спарту.
Это было горько, но еще огорчительнее были вылазки в море судов Агриппы. Они нападали на корабли, плывшие с подмогой из Египта, — неуклюжие, громоздкие ладьи с зерном и купеческие суда, нагруженные вином, специями, медом, финиками — чтобы подсластить настроение войск Антония. Большинство из этих судов затонули или были захвачены и отведены невредимыми в гавани за Мефоной.
87
Тиран — человек, насильственно захвативший власть в полисе (городе-государстве) и узаконивший тиранию — одну из форм государственной власти в Греции с конца VII в. до н. э. до эпохи эллинизма.