– Ну в таком случае ты пойдешь со мной. Добрый Господь знает, что у меня полно работы для ленивого мальчишки. Разве тебе неизвестно, что король поднялся с постели? И сегодня направился в тронный зал? Или ты слеп и глух? – Она схватила его за локоть и без церемоний потащила за собой по саду.
– Король? Король Джон? – удивленно спросил Саймон.
– Нет, невежественный мальчишка. Король Камень-на-дороге! Конечно, король Джон! – Рейчел внезапно остановилась, чтобы заправить прядь седых волос под шапочку, и Саймон заметил, что у нее дрожит рука. – Вот, надеюсь, ты счастлив, – сказала она. – Ты настолько огорчил меня и поставил в дурацкое положение, что мне пришлось проявить неуважение к имени нашего доброго старого короля Джона. А он ужасно болен и все такое. – Она громко всхлипнула и больно стукнула Саймона по плечу. – Идем же.
И заковыляла дальше, а вредный мальчишка потащился за ней.
Саймон не знал другого дома, кроме лишенного возраста замка под названием Хейхолт, что означало Высокая Цитадель. Хорошее имя: ведь Башня Зеленого Ангела, ее самая высокая точка, парила над невероятно старыми и высокими деревьями. И если бы Ангел, устроившись на вершине башни, сбросил камень с ее медно-зеленого шпиля, тот пролетел бы двести локтей, прежде чем упасть в ров с темной водой, потревожив сон огромной щуки, дремавшей в многовековом иле.
Хейхолт был старше всех поколений эркинландских крестьян, родившихся, работавших и умерших в полях и деревнях, окружавших огромную цитадель. Эркинландеры лишь стали последними владельцами замка – многие называли его своим, но никому не удавалось удерживать достаточно долго. На внешней стене, окружавшей раскинувшуюся на огромной территории цитадель, проступали труды разных рук, приложенные в разные времена: грубо обработанный камень и древесина – тут постарались риммеры, случайные заплаты и необычная резьба эрнистирийцев, а также аккуратная каменная кладка мастеров Наббана.
Но над всей цитаделью возвышалась Башня Зеленого Ангела, построенная бессмертными ситхи задолго до того, как люди появились в этих землях, когда им принадлежал весь Светлый Ард. Ситхи первыми возвели свою твердыню на мысе, откуда открывался вид на озеро Кинслаг и реку, которая текла к морю. Они назвали свой замок Асу’а; и если бы эта крепость, имевшая столько хозяев, обладала истинным именем, ее следовало называть Асу’а.
Ситхи давно покинули заросшие травой равнины и холмы и теперь обитали в далеких лесах, скалистых горах и других темных местах, неудобных для людей. А кости их замка – ставшего домом узурпаторов – остались.
Парадокс Асу’а – гордый и древний, праздничный и неприступный, казалось, не замечал смены хозяев. Асу’а – Хейхолт. Он возвышался над поместьями и городом, нависая над своими владениями, точно спящая, измазанная медом медведица, окруженная медвежатами.
Часто казалось, что Саймон единственный из обитателей огромного замка не нашел собственного места в жизни. Каменщики белили известковым раствором фасад резиденции и укрепляли крошившиеся стены – хотя иногда возникало впечатление, что разрушение идет быстрее, – но никогда не задумывались о том, как устроен мир. Кладовщики и лакеи, весело насвистывая, катили огромные бочки с вином и солониной. Вместе с сенешалем замка они торговались с крестьянами из-за усатого лука и влажной от земли моркови, которые те приносили на кухню каждое утро. Рейчел и горничные были всегда заняты, они энергично мели полы метлами из связанной соломы, преследуя пыль, словно пасли стадо легкомысленных овец, бормоча под нос ханжеские проклятия, направленные в адрес людей, оставлявших свои покои в таком безобразном виде, терроризируя ленивых и неряшливых.
Неуклюжий Саймон, который нередко оказывался в центре их активности, регулярно превращался в легендарного кузнечика, попавшего в муравейник. Он знал, что ничего не добьется в жизни: многие говорили ему об этом, почти все они были старше и, предположительно, мудрее него. В том возрасте, когда другие юноши уже начинали принимать на свои плечи тяготы взрослого мира, Саймон оставался грязнулей и бесполезным мечтателем. И какое бы задание он ни получал, очень скоро его внимание ускользало, он начинал мечтать о битвах, великанах, далеких морских путешествиях на высоких сияющих кораблях… и каким-то образом вещи вокруг него ломались, терялись, или он все делал неправильно.
В другие времена его и вовсе не удавалось отыскать. Он прятался в самых разных местах, словно тощая тень, мог взобраться на стену не хуже кровельщиков или стекольщиков и знал о существовании такого количества коридоров и потайных мест, что обитатели замка часто называли его «мальчишкой-призраком». Рейчел регулярно таскала его за уши и обзывала олухом.