«Три девицы сидели на Михайловой горе у великана; три девицы встретились Гавейну, ИвейнЯ и Мархальту; трижды надо ударить в висящий таз; три дня и три ночи пролежал в обмороке Тристрам, столько же проспал у Морганы Александр Сирота; три дня длится турнир… трижды тянет Тристрам меч из головы Мархальта; проехав три мили, король Марк встречает трех рыцарей; три рыцаря… и т. д.». За этим навязчивым умножением галльских триад позволительно увидеть не только распространений эпический прием, но и отголоски эзотерических посвящений. С провалом крестовых походов, с кровью и мерзостью нашумевшего на весь мир тамплиерского процесса закатывался мифический «золотой век» рыцарства. Однако, чем ниже падало реальное значение кольчужной знати, Тем выше тщилась она вознести свой ритуальный престиж. Созданные в четырнадцатом столетии ордена Подвязки, Благовещения и Золотого руна уже ничем не напоминали общины суровых крестоносцев. Невозможность возврата к прошлому была очевидна, и зияющую идейную пустоту пришлось прикрыть парадным блеском и пышностью. За Круглым Столом, сама форма которого исключала неравенство, сидели рыцари, завоевавшие это право после трудной полосы испытаний. Зато новоиспеченному кавалеру высшего в Европе ордена Золотого руна не требовалось ни «граалить», ни отправляться в плавание аргонавтов. Не столько личные заслуги, сколько звонкий титул и высокая придворная должность обеспечивали вожделенное кавалерство. Заменивший прежнее орденское устройство костюмированный бал оставил, однако, в неприкосновенности степени посвящения, превратившиеся в табель о Рангах.
Изначально таких степеней было три: паж, оруженосец и рыцарь, «последствии, под влиянием тайных обществ, связанных с альбигойцами, тамплиерами и ибеллинами, число степеней возросло.
Статут учрежденного Альфонсом Девятым, королем Кастилии и Леона, тайного ордена подразумевал уже семь градаций. Об этом свидетельствует само его название Las siete Partidas — «Семь частей». Однако и в нем господствовала триада. Рыцари, офицеры и командоры ордена носили одежды трех цветов: белого, зеленого и алого. Любопытное совпадение: Данте, описывая одежды Беатриче, вновь появившейся в трех кругах рая, перечисляет те же, очевидно, символически очень значимые для него тона:
Это из тридцатой песни, а чуть раньше, в двадцать девятой, великий флорентиец дал следующую символическую картину:
Три главные и четыре послушные ладу — итого семь степеней! Какой смысл вложил в эти явно не случайные термины «белый» гвельф[12] Данте Алигьери? Современник Бонифация Восьмого и Климента Пятого, поклонник трубадуров и свидетель гонений на тамплиеров, он видел распад старого мира и приветствовал грядущее, благословляя «любовь, что движет солнца и светила». Даже случайно оброненная великим поэтом фраза порой становится откровением. Пройдя сквозь ад, чистилище и взлетев к эмпиреям, Данте не пытался пророчествовать, но кое-что все-таки угадал.
Минет почти полтысячи лет, и первый консул Бонапарт утвердит цвета итальянского флага, которые уже в следующем столетии станут национальными. Та же комбинация красок, но несколько в иной последовательности…
А в заключение еще одна «сводка» числовых соответствий романа Мэлори, также отмеченных И. М. Бернштейн: «Семь часов спит Ланселот, заколдованный Морганой; семь лет волшебница из Гиблой часовни любит Ланселота; семь дней идет турнир в Сурлузе; семью ударами Ланселот повергает преследователей Кэя; в семь раз ярче дневного света было сияние Святого Грааля…» Итак, отметив попутно исключительную важность числовой и цветовой символики в средневековой системе мира, где все отражалось во всем, мы вновь приблизились к загадке Грааля. К его альбигойской версии. Она одним броском перенесет нас в «третий рейх», мнивший себя тысячелетним. Отто Ран с детства увлекся загадками катарской цивилизации. Подземные галереи и спрятанные в них неведомые святыни не давали ему покоя. Наконец, это было просто модно и вполне отвечало духу времени. Немецкие оккультные группы и знаменитое общество Туле (им будет посвящен специальный рассказ) разработали целую систему «нордической мистики» и придавали особое значение гностическим учениям с их вечным противоборством полярных сил. Коль скоро фюреры быстро набиравшего силу национал-социалистского движения тяготели к мистике, а немецкие оккультисты, яростно пропагандировавшие расистский бред, активно поддерживали нацизм, слух о несметных сокровищах Монсегюра докатился до Альфреда Розенберга. Автор «Мифа XX века», теоретик и расовый эксперт нацистской партии заинтересовался очередным мифом и дал псевдоисторическим разработкам Рана «нужное» направление. В «нордической» интерпретации Монсегюр приравнивался к Монсальвату «бретонского цикла», горе Спасения, где находился Святой Грааль рыцарей Круглого Стола. Нацисту ским погромщикам, которые уже подбирались к власти, безумно хотелось быть похожими на рыцарей. Генрих Гиммлер, лично отбиравший кандидатов в отряды СС, тщился придать своей банде убийц декорум средневекового ордена. Прельстительно рисовался и двойной символизм Грааля — сосуда чистой крови и чаши; мистического озарения. Искания Рана, таким образом грядущие «сверхчеловеки» ветре тили с просвещенным участием культуртрегеров. Поездка его в Монсегюр и дилетантски проведенная разведка местности noлучили широкое отражение пронацистской прессе. В 1933 г ду, уже после прихода Титле; к власти и поджога рейхстаг вышла в свет первая книга Ран «Крестовый поход против Грааля». Автор, выполнявший, по сути, задание рейхсляйтера Pозенберга, остановился в ней на варианте «Ноев ковчег». Христианские идеалы были не в фаворе, ибо гитлеровцы предприняли гонения на католическую оппон зицию, и версию с божественной кровью пришлось благоразумно обойти.
12
Гвельфы — политическая группировка в Италии XII–XV веков, выступавшая на стороне папства против попыток германских императоров утвердить свое господство на Апеннинском полуострове.